Рубеж Стихий. Книга первая. Забытая правда

Коробова Екатерина

– Нет, – после короткого раздумья ответил Мик. – Во всяком случае, со мной никогда такого не было. И ни с кем на моей памяти, ни на одной из тренировок. Отец рассказывал, что большие и очень опасные выбросы Стихии случаются, когда сразу много сильных творцов с помощью мастеров собирают свои силы вместе. Армия этим занимается. Но это требует очень точной работы и долгих лет практики. Мы с Ликой как-то раз случайно сожгли шкаф с мамиными платьями, последствия, конечно, тоже были сокрушительными, но не настолько.

Рут очень серьезно посмотрела

на него и вдруг тихонько рассмеялась.

– Я пока не видела Элеонору в гневе, но чувствую, и слава Стихии, что так.

– Подожди, увидишь, если она узнает, что мы летали на Стреле, – хмыкнул Мик.

– Я была не одна в этой Стихии, Мик, там, в зале, – вновь серьезным тоном сказала Рут после короткого молчания. – Кто-то еще творил со мной, я чувствовала это, хотя главным творцом была я.

– Я знаю, – ответил Мик. – Это был я, моя Стихия. Огнем управляла ты, но там было и мое Пламя… Это сложно объяснить. Я старался противиться этому, и в конце концов у меня получилось тебя остановить, правда, пришлось применить силу.

– Как такое может быть? У меня еще вчера сухой кленовый лист с трудом получалось поджечь. – Рут выглядела абсолютно растерянной.

– Я не знаю, правда, – серьезно ответил Мик. – Но ведь не зря твоей настоящей Стихией оказался Огонь?

Рут промолчала.

– Готово! – Мик осторожно завязал последний узел на бинтах. – Не спасение, конечно, но до приезда целителя хватит. Я провожу тебя в твою комнату.

Его далла явно выглядела бодрее, чем полчаса назад. Они уже встали и приготовились выходить, когда в дверь постучали.

– Моя комната сегодня необычайно популярна, – пробормотал Мик. – Наверное, это целитель смог так быстро добраться. Войдите!

Но это оказался не он. За дверью стоял один из слуг-берущих, не способных творить или преобразовывать Стихию. Мику он был незнаком, но они часто менялись.

– Вас и юную даллу вызывает к себе генерал Рысь, – быстро отчеканил слуга, на вид совсем молодой худенький паренек. Он сразу же откланялся и вышел.

Это было очень в духе отца – не прибегать к мысленной связи там, где это было возможно. Общение через мысленную связь было чем-то близким, почти интимным, не подчинявшимся строгому регламенту. Рысь же предпочитал сдержанность и официальность везде, где требовал этикет.

– Пойдем, – обреченно вздохнул Мик. Такие походы редко оборачивались чем-то хорошим.

1009 год от сотворения Свода, Дубы, тридцать первый день третьего летнего отрезка

Элеонора

Элеонора с трудом сдерживалась, чтобы не перейти на бег. Она едва не сбила с ног выскочившую навстречу Ласку, но, кажется, в спешке даже не заметила этого. Впервые в жизни поместье казалось ей слишком большим.

– Случилось? – Элеонора ворвалась к Рысю без стука. Она старалась, чтобы голос звучал спокойнее, хотя внутри нее бушевала настоящая буря.

Рысь лишь коротко кивнул в ответ.

Она была

в своей спальне, готовила платье к празднику, когда далл вызвал ее сжатым, почти приказным сообщением. Элеонора поняла все сразу, интуиция редко ее подводила.

И вот сейчас догадка подтвердилась. Помимо вызывающей озноб тревоги, страха и печали, вдруг пришло странное облегчение. Значит, все произошедшее было не зря.

– Мик? – спросила Элеонора, заранее зная ответ. Конечно же он, как иначе.

– Нет, Рут. Орион только что доложил мне. По удачному стечению обстоятельств, именно он сегодня вел тренировку.

Брови Элеоноры удивленно взлетели вверх. Воистину, как говорят чтящие, даже творцам не дано до конца понять и осознать волю Стихий. С замиранием сердца ожидая каждый день, что это произойдет, она даже не задумывалась, что творящим может быть не Мик.

– Рут едва не спалила Главный двор, Мику чудом удалось ее остановить. Конечно же, это не прошло незамеченным, – продолжил Рысь. – Если у тебя остались незаконченные дела, я бы очень посоветовал поторопиться. Сегодня праздник, Аврум не будет устраивать шума на нем. Но с завтрашнего дня надо быть готовыми в любую минуту.

Он говорил своим обычным, бесстрастным, будничным тоном, так, будто они обсуждали его очередной отъезд или дела, касающиеся поместья. Элеонора часто отмечала, насколько Мик становится похож на отца в этой холодной отчужденности, привычке все чувства и эмоции оставлять при себе. Но сейчас, вглядываясь в лицо далла, Элеонора видела, как сильно он все-таки измотан. Под глазами залегли глубокие тени, морщины у рта стали будто еще резче, новая складка пролегла между бровей.

– Я думала, это будет Мик. Рут меня удивила.

– Теперь это уже не имеет никакого значения, – пожал плечами Рысь. – Я приказал вызвать их ко мне по возвращении домой. Нужно успеть передать поручение в архиве, это позволит немного выиграть время. Им придется непросто. Как я понял, Рут сильно обожгла руки и какое-то время не сможет творить.

Сердце Элеоноры в очередной раз болезненно кольнуло от жалости и страха. Она глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки. Сейчас не время для уныния.

– Я позову тебя, когда подойдут Рут с Миком. Пока можешь быть свободна. – Рысь устало потер переносицу и на минуту прикрыл глаза. Он не часто позволял себе такое, даже при своей далле.

Элеонора молча вышла и, не выдержав напряжения, прислонилась спиной к закрытой двери. Она знала, что все так и будет, и все же оказалась не готова.

Мик, ее мальчик. С детства несносный в своем молчаливом упрямстве, но при этом такой же сильный и отважный, как его отец. Вчерашний ребенок, в чьих возмужавших чертах еще нет-нет да и проскакивала подростковая неуклюжесть. Ее единственный сын.

Тем вечером, почти три года назад, Элеонора сперва решила, что Рысь бредит: шутить он совсем не умел и не любил. Однако далл казался разве что чуть более усталым после долгой поездки в Себерию.