Рубеж веков-2
Шрифт:
Ромеи почти успели, сначала на одном конце лагеря, потом на другом залаяли отдельные псы, и постепенно все их голоса слились в громкий хрипло-звонкий лай, который постепенно смещался в сторону людей, что шли к спящим кочевникам.
Их голоса становились всё ближе, кто-то из них бросился вперед, но нарвался на острое железо и отскочил, пятная снег кровью.
Вскрикнул от боли поваленный на снег человек.
Чьи-то нервы не выдержали и темноту разогнала вспышка выстрела, и к общему нарастающему гвалту присоединился отчаянный
Не вышло бесшумно зайти и взять своё малой кровью…
– Вперед! Бог с нами! Nobiscum Deus! Бей иноверцев! В ножи их!
– Скоро-скоро! На ножовете! Не съжалявай!
– вторили ему половина на болгарском, когда уже не было смысла скрывать себя.
Голоса взревели и шеренги идущих один за другим ромеев и войнуков распались Люди, подхватившись, побежали вперед меж запорошенных снегом кустов, разя норовящих укусить собак. Теодор тоже бросился со всеми вместе, слыша, как на другом краю становища грохочут аркебузы тех, кто ушел с Зарбасом.
– Святая империя!
– Вперед!
– Георгий Победоносец!
Бежать было весьма трудно из-за снега, и пока добежал до первых войлочных жилищ, дыхание заметно сбилось, а ноги налились тяжестью. Силуэты ромеев в темноте казались практически неразличимыми - серо-черными, набросились на ошалевших, но вооруженных мужчин, что выбегали наружу практически без одежды.
Глава 3
Вокруг закипела борьба: люди дрались, пронзали друг друга, валили с ног, затаптывали.
Из кибиток, в которых поднялся детский крик, выбегали всё новые люди, вливаясь в суматоху.
Ромеи не вели никаких индивидуальных поединков: пронзи того, кто нападает на товарища, и он поможет тебе с твоим противником. Что и делал Теодор.
Выпалив в полностью одетого и вооруженного копьем воина в длиннополом халате и мохнатой шапке, что спешил к ним, Лемк воткнул прикладов вниз оружие в снег и выхватив скьявону бросился вперёд.
Если бы вокруг была бесснежная местность, то неизвестно как прошел бы ночной бой, но отражение луны от заметенной снегом местности давало достаточно освещенности, чтобы отчетливо видеть своих врагов.
Длинный выпад - и конец скьявоны входит в чревное сплетение и выронив оружие, враг падает с перекошенным от боли лицом, не в силах даже вздохнуть. И не было вопросов у Теодора от чего тот умер - от раны или от невозможности вздохнуть.
Замешкавшийся враг выбежал прямо на Лемка, продевая руки в рукава халата и так и выбежал наружу: и не одет и толком не готов к бою, за что и поплатился. Потому что от удара в голову прикладом защититься не смог.
Все же враги, выбегая, накапливались и их было не так уж мало. Сражаясь за свои жизни, дрались они отчаянно. Но первые потери и слаженность нападения играли против них.
И не стоит отставить в сторону тот факт, что из четырех десятков
Воздух наполнился стонами и криками, призывающими высшие силы себе на помощь в этой схватке.
– Алла! Алла! Алла!
И если удары сарацинов приходились иногда на железо, то каждый удар ромеев приходился в плоть кочевников, если не убивая сразу, то нанося ужасные раны, из которых потоками исходила их сила вместе с кровью.
Вокруг сражались друзья и подчиненные и Теодор считал, что как командир должен поддерживать их боевой дух:
– Мы побеждаем! Нет пощады врагам! Святой Георгий с нами!
– С нами! В бой! Руби гнид и кровопийц!
Порой врагов заслоняли спины своих и тогда Лемк совал между ними свой тонкий меч и быстро наносил уколы, втыкая хотя бы в ногу юрюка и извлекал ее окровавленную.
Как дровосеки в молодом лесу ромеи рубили сарацин и мало где их смогли остановить.
– Алла! Алла! Алла!
– Бана гелин! (ко мне) - нашелся и их вожак, но тут же рухнул от нескольких насевших на него бойцов и получив множество ударов, рухнул под ноги и ему тут же отсекли голову.
Кто-то из ромеев и болгар уже отступал, зажимая руками раны, другие даже раненые бросались в гущу схватки, рубя напропалую.
В глазах вспыхнуло и вот уже Теодор лежит, а налетевший из темноты исмаилит с вытаращенными глазами заносит над ним саблю.
Однако Сид так полоснул его клинком промеж глаз так, что клинок скрежетнул от удара о кость и тут же пригвоздил стонущего врага острием к земле.
И уже Теодору пришлось спасать друга, когда озверевшие враги почти окружили друга.
Железо, сталкиваясь друг с другом, высекали искры, и Теодор, воспользовавшись тем, что лежит под ногами сражающихся, пронзил потроха одного ударом в пах, а потом выхватил кинжал и молниеносно нанес им несколько ударов по голым ногам.
Раненый, пронзительно визжа, упал на Теодора сверху и пришлось повозиться, прежде чем успокоить его навечно.
Зажатые с двух сторон кочевники запаниковали.
– Мерхамет! Мерхамет един!
Начали раздаваться крики врагов, просящих пощады.
Однако бой продлился до тех пор, пока все враги не бросили оружие и не распластались ниц. Снег морозил их тела, но это было ничто в сравнении с угрозой немедленно расстаться с жизнью. Потом некоторых нашли прячущимися под трупами родных… И лишь ромеи остались стоять над ними с окровавленным оружием.
Груди у всех ходили ходуном, а кто-то ещё не успокоился и жестоко добивал и так истерзанного противника под хруст ударов и бессвязная ругань.