Рубеж веков-2
Шрифт:
Первое время приноравливались к движению. Подстегиваемые возможной погоней из соседних селений, в которых могли располагаться другие части тех же акынджи, ромеи и болгары выкладывались изо всех сил, чтобы отогнать большую отару овец и табун коней подальше. Вот только телеги, конечно, тормозили весь путь - пока выбрались на чистое место, где было не так много снега, знатно запыхались. Тут помогли силы пленников, которым не забывали раздавать тумаков, чтобы они не экономили силы.
Тут Теодор и обратил внимание на одного из пленников. Молодой парень не слишком был похож на кочевника. Да он вообще
Теодор знал не так мало слов сарацин, чтобы вполне сносно говорить, но ответы были такие же ломаные, парень явно подыскивал слова, и дальнейшая их беседа прошла на смеси ромейско-сарацинско-греко-болгарских слов.
Парень явно не ожидал к себе внимания, отвечал быстро, немного торопливо.
Идущие рядом ромеи, держащие руки на оружие и озирающиеся по сторонам, а также раненые, прислушивались к разговору, насколько это можно было сделать через скрип телег и блеяние отары.
На первые вопросы он испуганно глядел, но молчал, пока один из ромеев не вмешался в беседу:
– Бесполезный… - щелкнул пальцем по эфесу, намекая на возможные последствия для пленного.
– Понимаю! Понимаю!
– Кто такой? Как зовут?
– Мехмед Борис-оглы. Акынджи.
– Откуда ты родом?
– Я из местных - с Витоши, мой отец Борис Станчин.
– А ты Мехмед? Вероотступник?
– закричали все вокруг.
– Сжечь его!
– Погодите!
– Верно ли то, что ты принял исмаилитскую веру?
– Верно…
– С чего ты так поступил?
– Мы живем небогато, у отца есть дело свое, и по договору с кадиаскером он стал платить меньше налогов…
– А самому не противно было?
Мехмед испуганно озирался на всех, что враждебно и презрительно смотрели на него.
– Отвечай!
– Н-нет, - лязгнул зубами парень, когда его хорошо встряхнули за воротник. От холода ли, от страха ли, у него задрожала челюсть.
– Многие переходят к сарацинам на службу, меняя веру - в том ничего плохого нет, так как мож-ж-жно занять большие высоты!
– У этих поганых своих хватает, чтобы чины ещё всяким дуракам раздавать!
Мехмед не остался в долгу:
– Основателем всех акынджы был Кёсе Михал-бей! Сподвижник самого Османа! Ромей, как вы! Михаил Коссес!
– Значит ты акынджи?
– Ну д-да!
– Из какого отряда?
– Эээ… Отряда…Керен-бея.
– Кто вообще такие акынджи?
Пусть так или иначе все из нас, кто уже сталкивался с сарацинами и так немного знали, но послушать лично от врага Теодору было весьма интересно. Со слов Мехмеда выходило, что акынджи - это налетчики. У них нет выплат, за исключением добычи, которую они могут получить при грабежах, на войне. Они же - разведка, что идут впереди, опустошают страну врага со всех сторон, внося растерянность в стан врага. Вступившие в ряды по рекомендации имамов и судей, они были связаны строгой дисциплиной внутри, так как наказание было одно - смерть. Десяток воинов возглавлял онбаши, сотню - субаши, тысячу - бигбаши (бекбаши?).
– Баши - главный?
– Голова.
По его рассказу выходило что их корпус после боёв
Их субаши был в соседнем селе, а двух онбаши послал к дружественному племени кочевников, где на них и наткнулись ромеи.
Если его слова были верны, то весна будет "весёлой".
– Это что летом удар по нам?
– Того не знаю.
Теодор подумал ещё, чего бы такого спросить.
– Знаешь ли ты где держат сына герцога Карла Эммануила, Филиппа?
– Слышал! Тех воинов знатно наградили… А молодого пашу увезли в Медоку, за Софией, в один из охотничьих замков султана Селима.
– Кто его охраняет? Как к нему можно проникнуть?
– Того я не знаю!
– Теодор, друг, для чего это тебе?
– Представьте, друзья, такое, что может мы отправимся в султанское логово прокрадемся и выкрадем герцогского сына, а? Чем не ход?
– Держи карман шире! Для его освобождения тебе нужна будет целая армия! Неужто ты думаешь, что даже зная его местоположение, тебе удастся так просто туда проникнуть и увести? Ты думаешь Карл Эммануил не пытается? А ведь у него армия есть!
– Пусть так, но вы только подумайте о том, что выкравший его стал большим человеком! Сразу все, о чем мы с вами мечтаем станет вполне достижимым! Мы займём комитские должности, нас возьмут на службу, станем дворянами!
– А разве нам плохо сейчас? Ещё год-два и никого из сарацин на наших землях не окажется, и мы вернёмся в Город вполне обеспеченными людьми!
– Сарацин может и не станет, а вот куда денутся латиняне, что получили тут целые города? Да и с ценами… Вот у тебя будет много серебра - но ты видел как цены растут? Зерно из-за Дунавы привозят втридорога!
– Что ещё можешь рассказать?
– А что интересно?
– растерялся пленник.
– И каково это сражаться против своих?
– Кто "свои"? Мы, болгары, сотни лет подданные султана! Он принёс нам мир, дал возможности достичь вершин! Каждый, кто сомневается в этом и есть настоящий предатель!
– Ну да, сначала лишив свободы.
– Свободой надо ещё уметь пользоваться! Зато долгое время никто и не смел посмотреть в нашу сторону, не то что решиться вторгнуться вглубь земель. На западе правители готовы были откупаться за продление мира, а анатолийцы не решались пересечь море…
Мехмед разговорился. Видимо то, что его не убили сразу, придало ему уверенность в том, что его отдадут за выкуп отцу.
– Как относятся в стане вашего войска к войне?
– От неё все устали. Для многих было неожиданным, что ромеи стряхнули пыль с ворот и открыли заржавевший ворота своего города. Никто не предполагал, что их удар с тыла будет таким сильным и неожиданным, что силистрийцы окажутся разбитыми
– Но среди румелийцев очень много тех, кто хочет продолжении войны, поскольку она их кормит. Купцы же и прочие добропорядочные жители хотят прекращения, поскольку это не приносит барышей, сплошные убытки. Они хотят лишь, чтобы султан забрал земли Силистрией себе и на том прекратил войну. В Унгории города переходят из рук в руки и прибытка нет. А когда будет перемирие, то можно будет наказать мятежные задунайские земли.