Рубежники
Шрифт:
– Да? – неуверенно протянула я. – Не понимаю.
– Взгляните сами.
Я нехотя открыла глаза, ожидая увидеть страшную рану, вместо этого взору предстала молодая розовая кожа, испещренная красными полосами и торчащими, практически отторгнутыми организмом нитками. Смотрелось это дико, поэтому я сразу же отвернулась.
– И что делать дальше?
– Извлекать шовный материал. Думаю, здесь он больше не нужен.
Но вместо того чтобы начать, Иваненко отложила инструменты и метнулась к двери.
– Подождите минуточку. Я сейчас вернусь.
И
Некоторое время медсестра не появлялась, потом началось паломничество. Желающие посмотреть на чудо заполонили палату. Казалось, сюда стекались все сотрудники больницы, разве что безумного Королева видно не было. Вернулась и Иваненко, все-таки решившая взяться за работу. Пока она убирала нитки, до меня то и дело доносился шепот прибывших медиков:
– Не может такого быть… просто невероятно… уникальный случай… нужно всесторонне обследовать… собрать консилиум… изучить…
Меня передернуло от ужаса. Вот кем-кем, а подопытным кроликом я становиться не желала.
Спас меня сумасшедший врач. Королев появился будто из ниоткуда и выставил коллег за дверь. Вот только потом так многозначительно ухмыльнулся, что я мгновенно пожалела об отсутствии свидетелей.
После ухода безумного доктора начались новые мучения. Вернулась Иваненко и принялась выкачивать из меня кровь, казалось, литрами. Возила на всяческие процедуры, где со мной что только не делали, разве в микроскоп не рассматривали. Хотя я не сомневалась, надо будет – засунут под стекло и моего мнения не спросят.
В голове зрела уверенность – из больницы нужно бежать. Любыми способами. Вот только как это провернуть, я пока не придумала. Бессовестные эскулапы так и не отдали сумку. Телефон тоже не вернули, якобы беспокоясь о моем самочувствии. А тетка, обещавшая прийти, где-то запропастилась. Я понимала, что моя персона – последний человек, кого она хотела бы видеть, но легче от этого не становилось. В общем, радовало лишь одно – меня все же покормили и на некоторое время оставили в покое. Ровно до четырех часов дня, когда все повторилось заново. В общем, к вечеру я ощущала себя как выжатый лимон.
Вязкая трясина искусственного сна не желала отпускать даже утром. Я едва продрала глаза, когда меня пришла будить медсестра. Не Иваненко, другая, но столь же повернутая на желании исследовать феномен под названием «Лиза обыкновенная, ничем не примечательная». Как ни хотела я сопротивляться беспределу, да только сил не было. Руки-ноги двигались с трудом, в голове царила пустота. А еще я почти не чувствовала уколов и других малоприятных манипуляций. Будто бы тело действовало отдельно, само по себе, а я сама по себе. Уснула быстро, едва голова коснулась подушки.
Глава третья
Посреди ночи я вдруг проснулась ни с того ни с сего. Просто открыла глаза и уставилась в полоток. Холодок прошел по открытым рукам, отчего тонкие волоски на них встали дыбом. Меня передернуло от липкого ощущения чужого взгляда. Я хотела было перевернуться,
Крик ужаса застрял где-то в горле, тело застыло, будто кусок льда. Только мысли, яркие и колючие, бились в мозгу.
– Она проснулась, – проговорило женским голосом одно из чудовищ. – Что будем делать? Заорет ведь.
– Неважно, пусть орет, никто ее не услышит, – отмахнулось второе, повыше и покрупнее. – Будет даже сытнее.
Меня заколотило от страха. Но не только из-за слов, сказанных монстром, сколько из-за того, что я узнала голос. Королев!!!
Неужели тогда я видела врача?! Вернее, его настоящее лицо. Как же так?! Ведь чудовищ не существует в реальной жизни.
Монстры окружили койку и, будто примериваясь, куда лучше пристроить хоботы, стали меня разглядывать.
– Папа, ну можно уже? – визгливо поинтересовалось самое мелкое из существ. – Я голодна.
– Секунду, дорогая. Сейчас придержу нашу еду, и начнешь.
И, больше не медля, протянул ко мне лапы. Вот тут уж я не выдержала, завизжала так сильно, что сама оглохла. Монстры только поморщились, продолжив начатое. Королев прижал лодыжки к койке, а вторая взрослая особь сжала запястья. Мелкая распустила хобот, из которого вырвалось нечто похожее на язык муравьеда с присоской на конце, и впилась в едва зажившее плечо.
Резкая боль пронзила тело, я взвыла. А малявка принялась сосать мою кровь, боль и страх, словно сок из трубочки, и от наслаждения закатывала глаза.
Сознание мутилось. Я уже не могла кричать, только хрипела. Сколько ни сопротивлялась, ни дергалась, ни рвалась, монстры были не по-человечески сильны. Казалось, меня пристегнули к койке цепями.
Боль от прокушенного плеча распространялась все дальше: перешла на горло, спустилась до пальцев рук, охватила грудь и живот. Я пропустила тот момент, когда вместо одной присоски на мне повисло две, а потом и три.
Звук разбившегося окна раздался внезапно, будто в стекло бросили камень. Следом ворвался разъяренный птичий клекот, студеной водой разгоняя дымку приближавшегося обморока. А спустя мгновение мне на грудь, чудом не расцарапав кожи, приземлилась птица размером с серую ворону и отрывисто закричала:
– Кьяк-кьяк! Кьяк-кьяк!
Рядом заверещала малявка, отдирая присоску. Забегала по палате, пытаясь спрятаться, вот только прятаться было негде, одни приборы кругом.
– Веден! – заорала самка, сматывая хобот. – Веден!!! Уходим!
Королев зашипел рассерженным котом, растопырил руки, закрывая собой остальных. Птица воинственно расправила крылья и прямо по моему телу пошла на него.
– На выход! – приказал он. – Живо!!!
Пока самки выбегали, врач медленно пятился.
– Прости, видящая, – так и не вернув себе обличье человека, заговорил он. – Я оказался неправ. Не трогай семью, усмири ведена, прошу. Мы поможем тебе уйти. И сделаем так, чтобы все забыли и о тебе, и о твоем быстром выздоровлении.