Руби
Шрифт:
Дафна опустила, а затем кокетливо подняла глаза. Наблюдая за ее действиями, я была уверена, что передо мной великий мастер манипулирования мужчинами. Тем временем отец держался в тени, его улыбка выражала восхищение, а в глазах читалось поклонение жене. Я была счастлива, когда обед закончился и мне разрешили уйти.
Через несколько часов я услышала, как Жизель вернулась домой и отправилась в свою комнату. Я подождала, может, она постучит в нашу общую дверь или попробует ее открыть. Но сестра сразу же занялась телефонными звонками. Я не различала слов, но слышала ее голос далеко за полночь.
На следующее утро Жизель вся сияла и светилась, и просто источала доброжелательность за завтраком. Я была радушной с ней при папе, но все же рассчитывала на ее извинения, прежде чем стать, как всегда, дружелюбной. К нашему с Бо удивлению, она заставила Мартина заехать за ней по дороге в школу. Перед тем как сбежать по лестнице вниз к его машине, Жизель повернулась ко мне и высказала то, что отдаленно напоминало извинения.
– Не вини меня в том, что произошло. Кто-то сообщил им, что мы ездили в Сторивилль, и мне пришлось рассказать все о твоей приятельнице, – заявила она. – Увидимся в школе, дорогая сестричка, – добавила она с улыбкой.
Прежде чем я смогла что-либо ответить, Жизель умчалась. Через несколько минут я села в автомобиль Бо, и мы последовали за ними. Бо все еще беспокоился по поводу Дафны:
– После моего ухода она тебе еще что-нибудь говорила? – Вот что хотел он знать.
– Нет, она была озабочена тем, чтобы наши гости остались довольны.
– Отлично, – сказал Бо с заметным облегчением. – Мои родители в конце следующей недели приглашены к вам на обед. Нам придется немного притихнуть, – предложил он.
Но мне было не суждено последовать совету Бо. Как только мы вошли в школу, я почувствовала, что отношение ко мне изменилось. Бо считал, что это просто разыгралось мое воображение, но мне казалось, что большинство учеников смотрели в мою сторону и улыбались. Некоторые шептались и прятали усмешки за ладонями, но многие не считали нужным изображать сдержанность. Только в конце урока английской литературы я поняла, в чем дело.
Когда ребята выходили из класса, один из мальчиков подошел ко мне и толкнул плечом.
– О, прости, – сказал он.
– Ничего. – Я двинулась дальше, но он схватил меня за руку и притянул обратно к себе.
– Скажи-ка, ты здесь улыбаешься? – спросил он, протягивая руку и разжимая ладонь, в которой лежала моя фотография. Это был один из снимков, сделанных на пижамной вечеринке у Клодин. На фото я как раз обернулась на вспышку, и у меня на лице было выражение крайнего испуга. Большая часть моего тела получилась очень отчетливо.
Парень засмеялся и поспешил к кучке учеников, собравшихся в углу коридора, и ребята заглядывали через плечо этого ученика, чтобы рассмотреть фотографию. Какое-то парализующее онемение охватило мое тело. Мне казалось, будто мои ноги гвоздями прибиты к полу. Внезапно Жизель присоединилась к группе.
– Смотри не ошибись, и говори всем, что это моя сестра, а не я, – съязвила она, и все засмеялись. Жизель улыбнулась мне и пошла дальше рука об руку
На мои глаза навернулись слезы. Все казалось искаженным и туманным. Даже Бо, приближавшийся ко мне по коридору с выражением озабоченности на лице, выглядел далеким и непонятным. Я почувствовала, как что-то внутри меня сломалось, и внезапный пронзительный визг вырвался из моей груди. Каждый человек в коридоре, включая некоторых учителей, застыл на месте и обернулся ко мне.
– Руби, – позвал Бо.
Я потрясла головой, не веря в реальность происходящего. Некоторые школьники смеялись, другие улыбались. Лишь немногие выглядели обеспокоенными или подавленными.
– Вы животные! – воскликнула я. – Вы злобные, жестокие… животные!
Я повернулась, швырнула на пол книги и бросилась к ближайшему выходу.
– РУБИ! – закричал мне вслед Бо, но я пулей вылетела в дверь и бежала так быстро, как никогда не бегала. Меня чуть не сбил автомобиль, когда я перебегала улицу. Водитель нажал на тормоза и со скрежетом остановился, но я бежала дальше и дальше, не глядя, куда бегу. Я бежала до тех пор, пока не почувствовала, что в мои бока вонзается множество игл, тогда я замедлила бег, мои легкие разрывались, и я свалилась за старым огромным дубом на чьем-то газоне. Я рыдала и рыдала там, пока не иссяк колодец моих слез и не разболелась грудь от бега и плача.
Я закрыла глаза и попыталась представить, что я вдруг очутилась далеко-далеко отсюда. Я увидела себя вновь на протоке плывущей в пироге по каналу теплым ясным весенним днем.
Облака надо мной исчезли. Сырость новоорлеанского дня сменилась в моих воспоминаниях солнечным светом. Когда пирога приблизилась к берегу, я услышала за домом пение бабушки Катрин. Она развешивала одежду после стирки.
– Grandmere, – позвала я. Она склонилась направо и увидела меня. Ее улыбка была такой же светлой и такой же живой. Бабушка казалась молодой и красивой.
– Grandmere, – пробормотала я, мои глаза все еще были зажмурены, – я хочу вернуться домой. Я хочу снова быть на протоке и жить с тобой. Мне не важно, что мы были такими бедными и что нам приходилось так трудно. Все равно я была гораздо счастливее. Grandmere, пожалуйста, сделай так, чтобы снова было все хорошо. Зачем ты умерла, не умирай. Пусть какой-нибудь твой ритуал вернет то время. Сделай так, чтобы все это оказалось только дурным сном. Хочу открыть глаза и оказаться рядом с тобой в нашей мастерской, за работой. Я сосчитаю до трех, и пусть это сбудется. Раз… два…
– Эй, там, – услышала я голос мужчины и открыла глаза. – Что это ты делаешь?
Пожилой мужчина с растрепанными снежно-белыми волосами стоял в дверях дома, перед которым я свалилась. Он размахивал в мою сторону черной тростью:
– Что тебе здесь нужно?
– Я просто отдыхала, сэр, – ответила я.
– Это не парк, знаешь ли, – заявил он и посмотрел на меня более пристально. – А почему ты не в школе?
– Да, сэр, – согласилась я и поднялась. – Прошу прощения, – сказала я и быстро ушла. Добравшись до угла, я определила, где оказалась, и поспешно направилась вверх по следующей улице. Поняв, что нахожусь недалеко от дома, я пошла туда. Когда я вошла в дом, папы и Дафны уже не было.