Рубин царя змей

Лайм Сильвия

Но после следующих слов царевича Иллиана со стыдом поняла, что, оказывается, все равно думала Торриене хуже, чем он был на самом деле. А зря. Золотому змею можно было доверить не только свое тело, но и жизнь, и душу.

— Открывай, — скомандовал он, бросив гневный взгляд на охранника.

Саримарх за его спиной тряхнул головой, отчего в тусклом свете фонарей в коридоре блеснула его лысина и крупные серьги в ушах. Бледный хвост зазмеился по полу полоской ртути.

— Ты уверен? — протянул казис. — Ведь

она угрожала твоему брату, — звучал его медленный, чересчур ласковый голос. Казалось даже, что жрец улыбался, глядя на девушку. Но, возможно, это лишь обман зрения, потому что его лицо оставалось приторно-бесстрастным.

Стражник замер с магическими ключами в руках. Он переводил нервный взгляд со жреца на царевича и обратно.

— Я что-то не ясно сказал?! — рыкнул Торриен, и его глаза сверкнули раскаленным металлом.

Стражник практически подскочил на своем бледно-болотном хвосте, всунул ключ в скважину и торопливо провернул, низко поклонившись.

Камера открылась, и Иллиана, не понимая, как такое может быть, вышла к Торриену. Неужели он может так просто ее выпустить?

Царевич в тот же миг заключил ее в объятия, отодвигая в противоположную сторону от казиса и охранника. Словно защищая ее от них своим телом.

— Тор, — тихо проговорила Иллиана, не веря, что он вот так легко ее заберет. Без вопросов, криков: “Как ты могла ударить моего брата”, и прочего.

— Тише, — покачал головой мужчина и тут же повел ее вперед по коридору. — Придем в покои, там и поговорим.

— Не делаешь ли ты ошибку, Золотой змей? — бросил ему в спину казис Саримарх, и Иллиана вновь почувствовала в его голосе улыбку, хотя лицо жреца оставалось неподвижным.

— Не твое дело, — рыкнул Торриен. — Все вопросы я решу с отцом самостоятельно.

— О, я в этом не сомневаюсь, — с легким поклоном ответил жрец, и царевич с девушкой скрылись за поворотом коридора.

Они двигались довольно быстро и уже через несколько минут оказались в черно-золотом дворцовом крыле. Здесь словно по волшебству появился десяток стражников, которых прежде не наблюдалось. Они стояли у каждой двери, невозмутимо глядя в пустоту перед собой. У каждого на поясе висела сабля с позолоченной рукоятью, а желтые штаны и такого же цвета шапочки на головах говорили лишь об одном: это были слуги Торриена.

Иллиана прикусила губу.

— Это из-за меня, да? — спросила она, пока они проходили в покои.

Тот кивнул.

— Не переживай. Я просто перестраховался на случай, если кто-то вроде брата или казиса захочет забрать тебя без моего позволения. Личная стража этого не позволит. Думаю, эти охранники смогут задержать даже моего отца. Хотя… вряд ли надолго.

— Все так серьезно? — выдохнула девушка. И добавила: — Ну конечно, серьезно. Я же напала на наследника Шейсары!

Торриен скривился.

— Успокойся.

Я знаю, что Дарьеш тебя спровоцировал. Да и невозможно причинить серьезный вред мираю одним ударом кинжала в хвост. Там нет ни одного органа, а вены и артерии расположены слишком глубоко. Но Дарьеш зол. Он может выкинуть любую глупость. А мне еще нужно разобраться с нашим отцом.

Иллиана глубоко вздохнула и закрыла лицо ладонями, усаживаясь в глубокое кресло.

— Прости, — тихо проговорила она. — Я виновата. Теперь у тебя проблемы. Но я не хотела, прав…

Но Торриен ее перебил.

— Перестань, — резко ответил царевич, становясь напротив и убирая ее руки от лица. — Я же сказал тебе, что ты ни в чем не виновата. Дарьеш заигрался. Он мог нанести вред беременной женщине. Не знаю, как у вас, а у мираев это серьезное преступление. И, даже если по факту в домах Великих змеев за закрытыми дверьми может происходить все что угодно, это остается кощунством. И обвинение в подобном способно испортить репутацию любого клана.

— Тогда почему он так поступил? — выдохнула Иллиана, не отрывая взгляда от Торриена. Каждое его слово возвращало ее к жизни, придавало надежду.

И девушка могла лишь глядеть на него широко распахнутыми глазами и чувствовать, как ее сердце наполняется благодарностью, которую невозможно ни измерить, ни оценить. Горячей до дрожи и жгучей до слез.

— Потому что Дарьеш чувствует полную безнаказанность от своих действий, — мрачно ответил мужчина, отходя в сторону и меряя помещение неспокойными шагами. — Он с детства привык к тому, что ему позволено слишком многое. Чистокровный мирай, сын царя и наследник трона. Это все сделало его неприкосновенным. Даже если бы он убил Миллиту, это не вышло бы за черту дворца.

Иллиана съежилась, вспоминая полное ярости лицо змея.

— Он сказал, что она все равно умрет. И убьет его ребенка, — проговорила она, обхватывая себя руками.

Торриен пожал плечами.

— Возможно, ему и впрямь жаль ребенка, и это заставило его взбеситься. Но, скорее всего, дело не в самой жизни этого дитя, а в факте рождения наследника. Ему жаль… статуса, который он мог бы получить. Потерянной выгоды.

— Я… не понимаю, — нахмурилась Иллиана, пытаясь осознать, как можно жалеть какой-то статус, а не жизнь.

— Не бери в голову, — махнул рукой царевич. — Главное, что теперь я от него забрал и тебя, и Миллиту.

— И Миллиту? — тут же воспрянула девушка. — Но как? Она же его хасси?

— По причине необходимости медицинских наблюдений, — ответил Торриен серьезно. — Он мог причинить ей вред, а девушки, которые носят в животе мирая, бесценны, и не только потому, что могут родить нового Великого змея. Без них не создать и антидот. Он теперь никак не сможет забрать ее из медицинского крыла.