Рубин Карашэхра
Шрифт:
— Эмил, что делать дальше?
— Жди.
— И долго? — Хул поняла, что уже ненавидит слово «ожидание», но Эмил, конечно, знал, что делать.
— Должна появиться Арка… посмотри вниз, себе под ноги. Что это?
Хул прищурилась:
— Похоже на ступени… Три ступени. Широкие, старые.
— Отлично, — колдун был очень доволен, — поднимись по ним.
Демоница поежилась, потом осторожно поставила ногу на крошащийся от времени камень, обреченно вздохнула и стала подниматься. С некоторых пор она не любила лестницы.
Она сделала всего один шаг и с удивлением увидела две высокие капители
— Глупость какая-то, — рассердилась кошка и, не спрашивая совета Эмила, прошла между ними.
Переход был мгновенным.
У Хул закружилась голова, потемнело в глазах, а потом она поняла, что стоит на прежнем месте, у лестницы, сложенной из трех ступеней, но на этот раз перед ней возвышается настоящая Арка. Огромные циклопические ворота, сложенные из красноватого камня, шершавого и теплого (даже не прикасаясь к нему, кошка была уверена, что он теплый, может быть даже горячий, и слегка шероховатый на ощупь). Машинально демоница шагнула вперед, впечатление монолитности ворот нарушилось. И Хул увидела стража Арки.
Это была женщина. Белая, матовая, точно вырезанная изо льда, сквозь ее тело смутно просматривался темный столб ворот. Она стояла неподвижно, но Хул поняла, что это не статуя. Прозрачные, как вода, глаза следили за демоницей, и под их взглядом становилось жутко. От ледяных ступней по земле полз иней, и трава, замерзая, превращалась в хрупкие белые кристаллики.
— Эмил, что теперь? — прошептала кошка, чувствуя, как между ее лопаток, несмотря на холод, течет струйка пота.
— Иди вперед.
И Хул пошла, стараясь не делать резких движений. Страж следила за ней, не отводя взгляда, но и не пытаясь остановить. Наверное, видела вместо нее, глупой испуганной кошки, кого-то другого, чувствовала Эмила, его страстное желание пройти, пробиться сквозь завесу Огненного мира и его уверенность…
Когда Хул благополучно прошла мимо «ледяной девы» и красный свод Арки оказался над ее головой, демоница тихонько застонала от облегчения. Но колдун не дал насладиться чувством временной безопасности.
— Стой, — велел Эмил неожиданно. — Я чувствую, он приближается. Сожми в руках Ключ и, как только увидишь, прыгай.
— Кто приближается? Что я почувствую?! Куда прыгать?!.. — завизжала демоница в полной уверенности, что ее сообщник сошел с ума от физического и умственного перенапряжения.
— Вперед, — ответил Эмил с не вполне здоровым смешком, еще больше убедившим кошку в его умственном расстройстве.
Она совсем уже собралась заорать на него, чтобы привести в чувство, как вдруг ощутила… надвигалось что-то невероятное, пышущее жаром, огромное.
Пространство… Небо впереди покраснело, заискрилось тонкими молниями и вспыхнуло.
Хул закричала… кажется, закричала, обеими руками вцепилась в Ключ, зажмурилась, но все равно увидела, как на нее несется бешено крутящаяся огненная воронка. Скала затряслась, что-то подбросило демоницу в воздух, и она полетела прямо в раскаленный центр смерча…
Ее тела горели. Вспыхивали снова и снова, одно за другим, выгорая до самого первого, изначального облика. «Я никогда
Демоница поняла, что начинает всхлипывать без слез и никак не может остановиться.
— Хул!
— Эмил!
— Открой глаза.
— Я не могу. Я знаю, что сейчас увижу что-нибудь ужасное: что я умерла, сгорела… Что от меня ничего не осталось… Только Ключ и немного золы… Каждый раз, когда я перемещаюсь, становится все хуже и хуже. Не хочу открывать глаза.
— Если бы ты сгорела, то не смогла бы разговаривать со мной, — кажется, Эмил улыбался. Его голос звучал немного насмешливо, немного ласково.
— Ты тоже умер.
— Хватит болтать ерунду! — Ласкового терпения колдуна хватило ненадолго.
— Ты не понимаешь, — жалобно заныла Хул, оскорбленная столь быстрой сменой настроения сообщника. — Все мои образы сгорели. Я теперь… не смогу меняться.
— Вот и замечательно. Не будешь больше людям голову морочить. Давай просыпайся.
Демоница открыла глаза. Медленно-медленно и тут же вскрикнула. В первое мгновение ей показалось, что она слепнет. Мир вокруг был огненным. Но не желтым, как пламя свечи, и не красным, как подземная лава. Белый горячий свет струился со всех сторон, сливался в непонятные силуэты или орнаменты… белое на белом. Огненный свет. И она — единственное темное пятно посреди ослепительного сияния с красной точкой Ключа на груди.
— Эмил… я плохо вижу…
Хул упала на колени под грузом этого белого света. Наверное, так мог бы себя чувствовать кусок масла в горячем молоке. Кошке казалось, что она тает.
— Хул, послушай меня, — прошептал Эмил. — Там, впереди, лежит Рубин Карашэхра, материальное воплощение Огненного мира, за которым ты шла так долго. Тебе нужно сделать всего несколько шагов, чтобы взять его.
— Я ничего не вижу… я ослепла…
— Возьми Ключ, смотри сквозь него. Он поможет тебе видеть…
— Я не могу… я устала.
— Я тоже устал. Я не сплю уже больше недели… Послушай… я знаю, что в этом мире для тебя нет ничего ценного, ничего такого… во имя чего ты могла бы сейчас подняться и пойти вперед… но ты должна идти. Слышишь, ты должна идти!
— А у тебя есть… это ценное?
— Есть.
— Тогда дай мне почувствовать его. Как тогда, на лестнице… через Ключ.
Наверное, он устал еще сильнее, чем она. Человеческое тело гораздо менее выносливое, чем демонское, Эмил долго не спал, дольше, чем она, потому что на земле и в тонком мире время течет по-разному, но эта его невыносимая любовь давала Эмилу столько сил… Хул почувствовала, как ее поднимает чужая воля и заставляет идти, толкает вперед. Откуда в жалком человеческом теле столько силы?! Он не имел права быть таким сильным! Он вел ее сквозь три мира. Ради чего?! Ради своей непонятной, далекой цели, ради власти, могущества?! Ее не могла поднять с земли жажда власти и мести, великие демонические стимулы рассыпались на пороге Огненного мира, соприкоснувшись с Неоскверненным Огнем, а он, человек, ничтожество, продолжает ползти вперед сквозь боль, страх, разрушительную энергию высшего пространства. «Эмил, что ты знаешь такое, чего не знаю я? Зачем тебе помогать мне?..»