Рубиновое пламя
Шрифт:
На земле лежал ряд тел, упакованных в мешки для трупов. Один, два… Девять. Рядом с ними покоилась огромная металлическая дубинка, покрытая бурыми пятнами. Коннор подарил ее Арабелле на ее восемнадцатилетие. Это объясняло разрушенные автомобили. Хорошо. Я боялась, что она растоптала их. В последний раз, когда она начала топтать, она порезала свою чудовищную ногу, и после того, как вернулась в человеческий облик, нам пришлось приложить много усилий, чтобы заставить ее сделать прививку от столбняка.
— Аркан задействовал пирокинетика
Потребовался бы лучший псионик Аркана, чтобы напугать Арабеллу. Когда она бушевала, в ней не было места ни для чего, кроме ярости. Попытка вызвать страх только разозлила бы ее еще больше.
Алессандро закончил помогать моей маме выйти из автобуса и передал ее бригаде медиков. У него зазвонил телефон.
Его лицо превратилось в жесткую маску. Он ответил на звонок и отошел. Снова итальянский, слишком низкий, чтобы я могла ясно расслышать.
Мертвые тела лежали аккуратным рядом, как спички в коробке.
— А как насчет трех охранников мамы? — спросила я.
Лицо Патриции не выразило никаких эмоций.
— В них врезался внедорожник на Сэм Хьюстон Толлвэй, шедший со скоростью девяносто миль в час. Автомобиль перевернулся. Спасателям пришлось использовать «челюсти жизни», чтобы вытащить их из машины. С Катриной все в порядке, если не считать сотрясения мозга. У Мохана сломана нога, но Лекс находится в отделении интенсивной терапии в критическом состоянии.
Лекс, высокий, забавный парень с легкой улыбкой и россыпью веснушек на широком лице. Он женился шесть месяцев назад, его жена была беременна.
Ко мне подступила внезапная и всепоглощающая тошнота. Мне стало так плохо.
Сегодня сестре пришлось убить девять человек. У мамы была дыра в ноге. Корнелиусу понадобилось наложить восемнадцать швов, а я была забинтована, как мумия. Я понятия не имела, насколько травмирован Леон. Лекс был в отделении интенсивной терапии, цепляясь за жизнь. В этом кошмаре были замешаны как Бюро Регистраций, так и окружной прокурор округа Харрис, не говоря уже о ФБР, которые были «несчастны». Я точно знала, кого винить во всем этом. Гнев обхватил мою голову тисками и сжал.
— Где он? — спросила я сквозь стиснутые зубы.
— В оружейной.
Я повернулась и пошла обратно тем же путем, которым мы пришли, направляясь к стене, и налево, к приземистому зданию, которое служило нашим арсеналом. Патриция старалась не отставать от меня. Ее ноги были длиннее, но я была моложе и намного безумнее.
— Превосходный Сагредо был предельно конкретен, что царевичу не может быть причинено никакого вреда.
— Я не убью его. Он просто пожалеет, что не умер.
— Каталина…
Я толкнула дверь оружейной и ворвалась внутрь. Арсенал представлял собой бункер, прямоугольную бетонную коробку здания, залитую резким
Он выглядел так, как выглядел, когда я впервые встретила его в доме Линуса: захватывающий дух голубоглазый блондин. Воплощение изысканной элегантности и солнечного очарования.
Я бросилась к клетке. Моя магия бушевала внутри меня, сопротивляясь и напрягаясь, чтобы вырваться на свободу.
Константин пристально смотрел на меня из клетки с легкой улыбкой на губах.
— Я пытался предупредить вас.
Мой гнев угрожал тем небольшим ограничениям, которые у меня остались. Он был угрозой. Люди, которых я любила, пострадали из-за него. Я должна была убить его, чтобы больше никто не пострадал.
— Я никогда не хотел, чтобы что-то из этого произошло.
— Чушь собачья. Это именно то, что ты хотел, чтобы произошло. Ты нас подставил. Ты заставил Аркана думать, что его лучший друг предал его и попросил у нас убежища. Ты знал, что Аркан отреагирует. Ты гарантировал, что он и Управление Смотрителя столкнутся.
Мой голос повышался. В нем вибрировала магия. Я не нацеливала ее на Константина, пока нет, но я была так зла. Где-то глубоко внутри голос предупреждал меня, что это не я, но поток магии внутри меня заглушал его.
— Ты начал войну, в которой моему Дому придется сражаться. Ты заставил нас истекать кровью.
— Ты не оставила мне выбора.
— О, отлично. Я запомню эту фразу, когда твоя семья придет искать тебя.
Патриция шагнула вперед.
— Каталина…
Черные крылья вырвались из моей спины, кончики перьев стали ярко-красными. Я зашипела на нее. Патриция отшатнулась и поднесла телефон к уху.
— Вы нужны нам в оружейной! Прямо сейчас!
Я повернулась к Константину. Он уставился на меня, открыв рот. В его глазах мелькнула тревога.
— Итак, Ваше императорское высочество… — Мой голос не был манящей песней сирены. Это был голос монстра, резкий и наполненный силой и угрозой. — Скажите мне еще раз, что это была моя вина.
Алессандро вбежал в оружейную, поднял меня и понес к двери.
— Отпусти меня! — зарычала я ему в лицо.
— Нет. Нет, пока ты снова не станешь самой собой.
Да как он смеет? Я зашипела на него.
— Именно так. — Он вынес меня на улицу и крикнул через плечо. — Эта дверь остается закрытой. Без меня не входить!
— Отпусти меня! — Бороться с ним было все равно, что пытаться остановить поезд.
Он продолжал нести меня по подъездной дорожке мимо автобуса. Мы догнали Арабеллу.
Ее глаза расширились.
— Что?
Я зашипела на нее.
— Твоя сестра немного расстроена, — сказал ей Алессандро.
Я била крыльями, но мои перья были бестелесными.