Рубиновое пламя
Шрифт:
Константин посмотрел на меня.
— Все приходят к тебе домой поесть?
— Иногда, — сказала я ему. Я приготовила достаточно, чтобы послать тарелки нашим охранникам. Когда я сказала Леону, что уровень моего расстройства был на уровне одиннадцати, я не лгала.
Мой телефон завибрировал. Я взглянула на него. Сообщение от Патриции.
У нас гость.
Затем пришло видео. Я включила телефон и нажала кнопку воспроизведения.
— Проблемы? — спросил Алессандро.
Я показала ему телефон и повернулась к семье.
— Кое-что проясняется.
Алессандро встал.
— Оставьте тарелки, — сказала нам Арабелла. — Мы приберемся. Ты готовила. Это справедливо.
— Я не знал, что ты, кузен, помогал с ужином, — сказал Константин.
— Нет, но он сделал его возможным, — сказал Леон.
Берн повернулся к Константину.
— Тебе следует поменьше болтать.
— Отсутствие уважения к короне ужасает. — Константин ухмыльнулся. — Мне это нравится.
Его улыбка была лучезарной, но не коснулась глаз.
Мы поспешили выйти из дома и спуститься по тропинке. Дневная жара не проявляла никаких признаков ослабления. Воздух был каким-то неподвижным и зловещим, как перед грозой.
Мы нашли Джулиана в конференц-зале, одного. Патриция предпочитала особый метод при общении с основными посетителями. Она приводила их в здание, запирала и наблюдала за ними через камеры наблюдения. Это сводило потери к минимуму.
Джулиан выпрыгнул из кресла, как только мы вошли в дверь.
— Простите, я не знал, куда еще пойти. — Он выглядел обезумевшим. — Я позвонил в ФБР, и они послали меня сюда. Они сказали, что вы справитесь с этим.
— Что происходит? — спросил Алессандро.
— Дело в Кейли. — Джулиан провел дрожащей рукой по волосам. — Я думаю, моя племянница сошла с ума.
Только этого нам сейчас не хватало.
— Что случилось? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе.
— Четыре часа назад Мария позвонила из Саннисайда.
— Что такое Саннисайд? — уточнил Алессандро.
— Хм, это поместье, поместье моих родителей, в «Шугар Лэнде».
«Шугар Лэнд» был одним из многих небольших муниципалитетов, поглощенных Хьюстоном по мере его расширения, примерно в двадцати милях к юго-западу от центра города. Он начинался как сахарная плантация в девятнадцатом веке и постепенно превратился в анклав богатых особняков и просторных домов высшего и среднего класса, предлагающих загородное блаженство по премиальной цене.
— Этим утром Кейли уехала навестить бабушку и дедушку. Мы думали, это поможет ей справиться с горем. Мария сказала, что Кейли зашла в кабинет с дедушкой и бабушкой. Через полчаса она пошла проверить, не нужно ли им чего-нибудь, но двери были заперты. Мария собиралась постучать и увидела распростертого на полу Ахмеда. Он сиделка моего отца. Он не дышал. Она сказала, что у него на лице проявились толстые черные вены… — Джулиан сжал руки в кулаки.
Кейли
— Затем Мария постучала, и она сказала, что у нее словно взорвался мозг. Она увидела резкий свет, и у нее из ушей пошла кровь. Она помнит, как кто-то смеялся, и она подумала, что это была Кейли.
Джулиан сделал долгий прерывистый вдох и уставился на меня.
— Я уже ощущал ее разум раньше. Что-то там совсем неправильно. Она не чувствует себя безмятежной. Она непохожа ни на что из того, что я знаю.
— Что произошло дальше? — мягко спросила я его.
Он сглотнул.
— Да, эм, я сказал ей вывести всех из дома. Элиас решил съездить и посмотреть, сможет ли он ее урезонить. Он позвонил мне три часа назад и сказал, что находится на подъездной дорожке, а затем звонок прервался. Я звонил ему на мобильный, я звонил домой, никто не отвечает. Я не знаю, что делать.
Он побеждено откинулся на спинку кресла.
— Я не понимаю. Она никогда не была злым ребенком. У нее не было магии. Мы все это знали, но Лусиана не хотела это обсуждать, поэтому мы просто замяли эту тему. Ее так любили все, вся семья. И она любит своих бабушку и дедушку. Когда мама была в больнице из-за шунтирования сердца, Кейли оставалась с ней на излечении. А затем, месяц назад, Лусиана объявила, что Кейли проснулась. Мы все были так счастливы за нее… Как до этого дошло?
— Пожалуйста, извините нас на минутку, — сказал Алессандро.
Мы вышли в коридор, закрыли дверь и прошли в другой конец, вне пределов слышимости Джулиана.
— Он не лжет, — сказала я. — У него вспотели руки, он учащенно дышит, его голос повышен, и он продолжает терять ход мыслей. Он в неподдельном отчаянии.
— Согласен. Тем не менее, это все еще ловушка. Возможно, он этого не знает, но это подстава, разработанная для того, чтобы выманить нас из дома. Тебя, в частности.
— Не улавливаю.
— Кейли не просто решила напасть на своих больных бабушку и дедушку ни с того ни с сего. Ее дедушка находится на кислороде, а бабушка передвигается с помощью ходунков. Они оба халсионы и никоим образом не представляют для нее угрозы. Она пошла туда и захватила заложников, потому что ты — лучший шанс вытащить заложников живыми. Она пытается заманить тебя в тот дом.
Потому что, если я буду там, нам не придется пробивать себе дорогу. Я могу зачаровать заложников и тех, кто их захватил.
Последние два раза, когда я пыталась использовать свои крылья, они получались черными. Что, если я больше не смогу петь? Что, если вместо того, чтобы соблазнять, я завизжу и проникну в их умы, как я это сделала с Гандерсоном?
Я должна была забрать флешку у Берна. К этому времени она должна была уже просохнуть, но мне было не до этого.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
— Мы не можем это игнорировать. Джулиан мог этого не знать, но он только что обратился за помощью в офис Смотрителя. Мы обязаны предложить помощь.