Рубиновое сердце
Шрифт:
Я не знал, как быть дальше с Мариной, при этом не вредя ей?.. Как оградить ее от атаки моих «заботливых» родителей?! Но понимал, что должен принять решение прямо сейчас. И если мне придется отогнать ее от себя, то не давая надежд… Даже причиняя при этом невыносимую боль.
Глава 2
Марина
Четыре месяца спустя…
– Марина…
Голос ворвался лучом света в беспроглядную темноту глубокого сна. Как спасительная рука, которая
– Проснись, девочка… Давай!
Распахнув глаза с резким вдохом, я сосредоточила взгляд на обеспокоенном лице Светы. С ее головы сползла косынка, покрывающая короткую поросль новых волос, губы были плотно сжаты. Дотронувшись ладонью до моей щеки, она стерла откуда-то взявшуюся на коже влагу.
– Опять плакала во сне, – констатировала недовольно. – И бредила… Ох, отольются твои слезы тому, кто это сделал с тобой!
Нахмурившись, я молча глянула на шторы, по которым уже ползли лучи раннего утра, затем на часы. Испугалась, что проспала, но нет. До звонка будильника осталось еще целых тридцать минут.
Приподнявшись и сев у изголовья кровати, я потерла лицо руками. Действительно мокрое от слез... И тело все покрыто испариной. Сон я не помнила, зато четко ощущала в груди застывшую жгучую боль. А в голове остался образ, который снова заставил меня проходить через агонию кошмаров.
– Марин? – осторожно обратилась ко мне тетя. – Может, мы с тобой сходим к специалисту?.. Мне ты ничего не рассказываешь, но хоть доверишься тому, кто поможет? Найдем самого лучшего…
Нахмурившись еще больше, я откинула одеяло и поднялась с кровати, не давая ей договорить.
– Зачем? – спросила отчужденно. – Со мной все в порядке, Свет! Я не больная…
– Я и не говорю, что ты больная. Но душа твоя болеет, девочка! А я бессильна тебе помочь.
Я ушла в ванную, плотно закрыв за собой дверь. Не хотелось грубить, но любые разговоры о моем состоянии, заставляли немедленно вспомнить о причине, которая привела меня к этому.
Не нужен мне никакой врач…
Я давно излечилась от кошмаров. Сама. А это просто триггер из-за нового учебного года! Сегодня – первое сентября – начало второго курса. И испытаний… Потому что теперь наши встречи точно неизбежны.
Я посмотрела на свое затравленное отражение в зеркале. Если бы он отчислился… Как было бы проще жить, Господи! И в то же время сердце рвало на части от понимания, что в этом случае я не увижу его никогда. Никогда!
Выходя из ванны, я заставила себя улыбнуться, и пошла на кухню, где бренчала посуда. Света стояла у раковины, угрюмо намывая кружки. Приблизившись, я ласково обняла ее сзади.
– Я тебе не рассказываю, потому что нечего рассказывать, – заговорила успокаивающим тоном. – Я в норме. Правда! Я… может я и болела, но теперь выздоравливаю!
Она выключила воду и, повернувшись, обняла меня в ответ.
– Почему ты так боишься быть слабой? – спросила непонимающе. – Ты же не железная, моя девочка! И не можешь все вынести на плечах.
– Могу.
Тетя промолчала. А я отстранилась и поправила косынку на ее голове.
– Иди, ложись спать. Рано еще.
– Да выспалась уже, –
Криво улыбнувшись, я согласно кивнула и поплелась в комнату. Долго собиралась, хотя еще неделю назад решила, что надену. Новые вещи, новая обувь, новые сумки – я хорошо заработала за лето. Между тем денег, которыми от меня откупились, оставалось еще много, но я не собиралась расслабляться. Да и не смогла бы – нарочно забила свои дни под завязку, чтобы не рехнутся. Ведь стоило остановиться… Как боль тут же пронзала сердце воспоминаниями и мыслями.
Особенный день, блин.
Этот проклятый день как дамоклов меч навис над моей головой! И чем ближе подходил, тем больше адреналин бил в сердце. Я должна справиться… Выдержать, если увижу его! И если не увижу.
Четыре месяца. Они прошли как четыре года. Я ведь не видела Молотова с того самого утра. Он буквально пропал. Больше не появлялся в универе, или я просто его не заставала, и мне стоило благодарить судьбу за это. Будто наши жизни резко стали параллельными.
Кто-то сказал, что он отчислился, кто-то, что уехал за границу – слухи одни… А мне то и дело чудился черный Гелентваген. На пешеходных переходах, возле дома, по дороге из универа. И каждый раз душа вдребезги, каждый раз эмоции на разрыв. Я безумно устала от этого…
Лишь когда, наконец, закончился учебный год, мне удалось понемногу исцеляться. Выходить из лютой депрессии, которая отрезала меня от мира. Я никого не хотела видеть. Даже Полину! Она все допытывалась, хотела понять, что со мной происходит, а я убегала, пряча слезы.
Я сильно похудела. При росте сто шестьдесят пять, весила сорок семь килограмм. Света, когда домой вернулась, пришла в ужас. Сначала решила, что меня работа так загнала и стресс из-за нее. Потом начала догадываться, что беда гораздо глубже.
Тетя буквально с ложечки меня откармливала, тогда, как это я должна была следить за ней, после химиотерапии. Мы обе выздоравливали. Она – почти восстановилась, а я… Я думала, что тоже пришла в себя. Но сегодня все внутри дрожало от неуверенности, надламывалось от сомнений и затихло на грани истерики.
Света сделала гренки, но я едва надкусила одну. Все утопала в мыслях. Сегодня будет тожественная часть на площади и одна пара с куратором. В голове рождалось миллион вариантов, как может случиться наша встреча... Я очень хотела не думать, не представлять, не переживать, но не выходило! Никак. Как зараза не выводимая.
Задержавшись перед зеркалом в коридоре, я поправила волосы, которые немного накрутила и разгладила черную юбку карандаш до колен. Она соблазнительно облегала бедра, а короткий красный топ, подчеркивал талию. На ногах красовались черные замшевые босоножки на удобной шпильке и в завершение образа – кожаная черная сумка.
– Да красавица-красавица! – донесся голос тети, которая наблюдала за мной из кухни, опершись плечом о косяк. – Глаз не оторвать!
Посмотрев на нее, я лишь уныло вздохнула. А мне все казалось нелепым. Как бы не красилась, как бы не одевалась – потухший взгляд уничтожал образ…