Рубиновый лес. Дилогия
Шрифт:
– Может, хотя бы сегодня наденешь нормальные серьги? Желательно сразу две, – саркастично предложила Матти, легонько дёрнув меня за изумрудную серьгу в правом ухе, на что я яростно затрясла головой. – Ладно-ладно, как скажешь. В новом платье ты всё равно всех затмишь. Ах, недаром портнихи из Ши считаются самыми лучшими! Недаром!
В чём в чём, а в этом Матти точно была права: заказанное ею платье не только сидело идеально, точно вторая кожа, но и выглядело безупречно. Лишь мастерицы из самого южного туата на краю континента могли так искусно подобрать цвет на стыке лазурного и аквамаринового, совместив тяжёлый дамаст с шёлковым кружевом. Из первого был сшит подол, закрывающий даже ступни, а из второго – всё остальное, включая обтягивающие рукава с
– У меня есть одна просьба, – сказала Матти, когда закончила втирать мне в губы сок шелковицы и покрыла ресницы тонким слоем сажи. К тому моменту в часах уже заканчивался песок, а на небе за стрельчатым окном висела полная луна. – Можешь кое-что сделать ради меня сегодня?
– Что именно?
– Прошу, как следует повеселись на пиру.
– Ты это серьёзно?
– Да. Я хочу, чтобы твоё Вознесение запомнилось тебе навсегда, иначе у тебя совсем не останется иных воспоминаний о юности, кроме Соляриса и однотонных дней в библиотеке. Будь принцессой, но хотя бы на один вечер перестань быть наследницей.
Я не стала спорить. Только кивнула и села ждать, пока Матти сама примет ванну и принарядится. У неё это, в отличие от меня, заняло не больше получаса, но выглядела она не менее великолепно: серебряные фибулы в её забранных чёрных волосах смотрелись как звёзды на ночном небе, а благородное серое платье из парчи подчёркивало глаза такого же цвета, кошачьи, как у Ллеу, но совсем бесхитростные.
– Принцесса Рубин из рода Дейрдре! – торжественно вскричал Гвидион, стоило мне переступить порог Медового зала в сопровождении Маттиолы. Скрип десятков отодвинутых скамей больно резанул слух, когда все присутствующие разом повскакивали со своих мест.
Если уж советник Гвидион и умел делать что-то лучше, чем пополнять казну, так это готовить праздничный чертог. Всё утопало в пёстрых атласных лентах, свечах и красно-чёрных знамёнах с гербом, похожим одновременно и на щит, и на круглый драгоценный камень с восемью гранями. Медовый зал мог вместить в себя порядка тысячи человек, а в ночь Вознесения здесь собралось и того больше. Девять длинных столов – по одному для каждого из туатов – ломились от яств в серебряной посуде, над которыми кухонные мастера корпели всю неделю: жареная макрель с пряностями и лесными орехами, рагу из кабана с брусникой, вымоченная в чесночном масле треска, копчёные колбасы, сладкий бисквитный рулет… В огромном бронзовом чане я заприметила даже бурлящий молочный суп из моллюсков, добыть которых в месяц воя было так же непросто, как пересечь Кипящее море на деревянном плоту.
По краям каждого стола возвышались головки козьего сыра с лоханками скира [8] , а в центре – несколько графинов с медовухой и тёмным элем. В углу стояло ещё около сотни дубовых бочек с крепкими напитками, но, прекрасно помня поговорку «Короткий пир – короткая слава», я сомневалась, что и этого хватит. Пиры в честь Вознесения длились минимум семь дней, а Вознесение отца, согласно летописи, и вовсе продолжалось две недели. Я могла лишь догадываться, сколько же в таком случае будет длиться моё. Возможно, в замке успеет закончиться не только эль, но и свечи с поленьями: у каждой стены в отдельной нише, расширяющей зал, располагалось по четыре камина, и все они полыхали, как владения Дикого. Зато в зале было невозможно замёрзнуть – ни в шелках, ни голышом.
8
Скир – молочный продукт, нечто среднее между сметаной и творогом.
– По завету королевы Дейрдре празднование Вознесения наследника начинается в тот час, в который он родился. А ваш час уже настал, госпожа, – произнёс
– Долгих лет жизни! – вторили гости со всех сторон.
– Благодарю, – ответила я, незаметно оглядывая присутствующих боковым зрением в попытках найти знакомые лица. – Мой отец, истинный господин, уже прибыл?
– Король Оникс увяз в государственных делах, поэтому велел начинать без него… Но он обязательно прибудет позже.
На гладко выбритом лице Гвидиона горела улыбка, которую я читала лучше слов. Отцу снова нездоровилось, и это объясняло, почему я не увидела среди гостей ни его, ни Ллеу, которого с его женственной красотой и тягой к вычурным нарядам было невозможно не заметить. Это же объясняло и тот странный шепоток, что я уловила сразу же, как вошла в зал.
Принцесса вошла без короля.
– Да начнётся пир! – объявил Гвидион во весь голос. Повсюду зазвучали громогласные поздравления и стук увесистых кубков, когда он повёл меня через весь зал к помосту, стоящему в конце зала вместе с Т-образным столом, предназначенным для королевской семьи и высокородных господ.
Именно там находилось место Гвидиона с уже наполненной мясом тарелкой, и оттуда же открывался лучший вид на всё и всех. По традиции званых пиров лица салютующих мне и уже изрядно захмелевших гостей были разукрашены на манер туата, откуда они прибыли: мой туат Дейрдре, занявший центральный стол, подводил глаза двумя полосами алого цвета; богатый туат Фергус рисовал точно такие же полосы, но мерцающей жёлтой краской, похожей на то золото, которое они добывали в своих шахтах. Представители воинственного туата Немайн, чьё оружие ценилось так же высоко, как золото Фергуса, закрашивали половину лица металлически-серым – от бровей до контура губ. Хоть и самый маленький, но сказочно плодородный туат Найси ограничивался зелёными зигзагами на щеках, а туат Ши – оранжевыми, как песок их каньонов. Происхождение некоторых гостей было уже невозможно разобрать: они перемазались во всевозможных цветах, братаясь с соседними столами, ведь пускай официально пиры и открывал король или советник, но чаще всего они начинались задолго до этого, ещё на подъезде к городу.
– Ваш мёд, драгоценная госпожа.
Гвидион сам наполнил мой кубок, такой массивный и тяжёлый, что его можно было использовать в качестве оружия. Он сидел через место слева от меня, в то время как Матти устроилась рядом справа. Остальные стулья, принадлежащие отцу, Ллеу и Мидиру, пустовали. Места для Соляриса не предполагалось вовсе, поэтому я всматривалась в кучкующиеся у каминов толпы, надеясь где-то да заприметить жемчужную шевелюру. Но такой не было – лишь неизвестные мне хирдманы, хускарлы, богатеи со всех уголков континента, множество юных наследников, красивые наряженные женщины… И, конечно же, ярлы.
– Славься, драгоценная госпожа! – произнёс первый ярл Олвен из туата Керидвен – тучный мужчина лет пятидесяти с золотой диадемой в седых волосах – и подошёл к помосту вплотную, чтобы явить мне свой дар. На его вытянутых руках лежал плащ из лоснящегося песцового меха с рубинами вместо пуговиц, а за спиной стоял огромный сундук, набитый роскошными нарядами. Недаром Керидвен – самый северный туат континента, где месяц воя отказывался уходить почти половину Колеса года, – славился своими охотничьими угодьями и меховыми изделиями.