Рубиновый маяк дракона
Шрифт:
– Е-ху-у! – издал Джоел победный клич. – Поживем еще, а, Берти?
Затем он схватил с пола окровавленную тряпку – блеснул на солнце капитанский эполет в виде зеленого листа с серебристыми прожилками.
«Лаирасул…»
Я не видел, что с ним стало.
Джоел тем временем обтер лицо, плечи и тоже заметил эполет. Отодрал его от ткани, повертел в руке, попробовал на зуб, а затем сунул в свой карман.
«Ублюдок!»
Но, как оказалось, я рано разозлился. Джоел ловко метнул топор
Я лежал на животе посреди разрухи, в которую превратился наш корабль, и напрягал слух, мысленно отсеивая ненужный плеск волн, скрип корабельного дерева.
– …баба! Э, не-е-т, цыпа, в бездну тебе пока рано, – услышал я мужской возглас. – Сначала мы повеселимся.
У меня внутри словно ожил клубок ядовитых змей, что начали жалить, причиняя страдания. Страдания от бессилия. Слышать, знать, но лежать бесполезным бревном, не в силах ничего сделать…
– Звезды! – прохрипел я. – Ну же!
Превозмогая вспышки боли, я приподнялся на локте и оттолкнулся коленом. Рывок, еще рывок. Ладонь опустилась на щепки, тут же вонзившиеся в кожу, бедро горело, оставляя на палубе алую полосу. Но я продолжал ползти, хотя понимал, что не успею.
– О, хранители! Прошу, помогите! Не оставьте! – услышал я, как взмолилась маира Сотье.
А в следующий миг я ощутил мощный магический выброс. Я умел считывать потоки и сразу понял, что маира не пощадила резерва. Слила его полностью в отчаянном желании спастись. Она призвала огненную магию, отчетливо повеяло боевым пульсаром.
«Давно ли на артефакторике обучают такому? Да еще и женщин?! – пронеслась у меня возмущенная мысль. А следом пришла и другая: – Вот и все. Не будет больше мести, не видать спасения моим братьям. Не расскажу я на большой земле и о том, что пираты завладели магией грозы…»
Я перевернулся с живота на спину, понимая, что ползти дальше бесполезно, что вот-вот встречу свою смерть в объятиях всколыхнувшегося пламени. Ведь свободные морские просторы коварны, а магия здесь нестабильна, а огненная особенно. Сейчас боевой пульсар разрастется и обратит нас всех в пепел и тлен.
Вот вырвались на свободу магические потоки…
Вот яркой вспышкой озарили разрушенную каюту корабля…
Над головой разливалась яркая синева неба, бескрайняя и необъятная. Мысли перенесли меня в далекое воспоминание, когда я вот так же лежал и смотрел в небо. Вокруг простирался мягкий ковер клевера, легкий ветерок доносил ароматы луговых трав, а рядом лежала Альмина Веар. Моя Альмина. Человеческая дева из простой семьи. Кроткая и чуткая, как лесная лань. Искренняя и светлая, как утренняя заря… Так я считал. Глупец!
Я прикрыл глаза. Не хотел видеть эту дрянь в свои последние мгновения. Но она все равно настойчиво занимала мои мысли, улыбалась фальшивой улыбкой, обволакивала своими нежными, насквозь лживыми речами…
«Нет, уж
Я распахнул глаза и увидел перед собой косматую морду Берти.
– Куда это ты намылился, эльф моржовый?
Ребра расцвели острой болью от удара его ботинка. С моих губ сорвался болезненный стон.
– Джоел! – проорал Берти. – Иди, подсоби! Тут остроухий вздумал по палубе прогуляться. Джо-о-оел? Да чтоб тебя!
Он снова приласкал меня пинком, а потом схватил за ногу и поволок обратно к скамье.
А я не мог понять одного…
«Почему мы до сих пор не стали горсткой пепла?»
23. Ярослав
Я открыл глаза и увидел перед собой перекошенную злобную рожу, покрытую красными пятнами, похожими на… ожоги? На кончиках давно не мытых волос шипели огненные искры. Ошпаренный мужик хлопал их ладонями и безудержно поминал всевозможные рыбьи потроха. Воняло горелыми волосами.
Тело снова ломило, как и в прошлый раз. В ушах мерзко трещал рой стрекоз. Сознание медленно фиксировало окружающую обстановку и передавало сигналы заторможенному мозгу. Почему вместо облупленных белых потолков больницы перед глазами деревянная обшивка? Почему вместо современной женщины-медсестры подгорелый вонючий бомж? Почему руки… Руки?!
– Да твою же мать за ногу! – прохрипел я, созерцая хоть уже не смуглые, но не в меру изящные кисти. Явно не мои родимые!
– Это я тебя за ногу сейчас выдеру, тварь! – взревел ошпаренный. – Будешь ублажать меня, стерва, пока не издохнешь.
– Че?!
Мое ослабленное тело отозвалось волной боли, прокатившейся от макушки до самых щиколоток, за которые схватился мужик и резко дернул меня на себя.
– Какого лешего?
Я, не сдерживаясь в выражениях, стал брыкаться, лягаться, бессмысленно толкаться худыми бесполезными руками. Наглые мужские лапы ощущались везде: на бедрах, заднице, талии, груди… Груди?!
Поток отборного русского мата внезапно прервался. Бесконечная секунда тишины была пропитана осмыслением, непринятием и омерзением. Омерзением, навалившимся сверху, остро воняющим потом и паленой шерстью.
– Raasmiou naasliolerii! – ошалело взревел я на автомате, вкладывая в заклятие дроу всю свою злость.
Магическое слово отбросило мерзавца в противоположный конец комнаты, пробило им деревянную стену и насадило на какой-то крюк. Словно в низкобюджетном кино, он захрипел и закашлял кровью. А затем обмяк.
– Черт!
Это было четвертое убийство на моем счету. Но одно дело там, в гребаном средневековом мире зашибить трех людоедов. Оно будто было, а будто и нет. Но теперь… Если я в своем мире… в каком-то бомжатнике… в какой-то бабе, которую только что пытались изнасиловать…