Рубиновый маяк дракона
Шрифт:
– En! [29] – воскликнул за моей спиной кто-то из эльфов.
Я резко обернулся, выискивая взглядом опасность, но остроухий указывал взмахом руки на алые всполохи, рвущиеся с черной глади артефакта, висевшего под потолком.
– Mani naa ta? [30]
Верхняя половина «Сердца грозы» менялась. Я никогда не видел подобного прежде, но читал в древних книгах. Мечтал, что однажды увижу… Сам разбужу родовую магию грозового клана. Черная поверхность медленно набирала цвет, будто
29
Смотрите! (пер. с эльфийского)
30
Что это? (пер. с эльфийского)
Почти фиолетовый.
Грязно-коричневый.
Гранатово-винный.
Темно-багровый.
Кроваво-вишневый.
Карминовый.
И наконец рубиново-алый!
Когда поверхность верхней половины «Сердца» поменяла цвет, кристалл начал расти. Он вбирал в себя силу, разрастаясь и в длину, и вширь. Жалкий сталактит, одиноко свисавший прежде с одного края, не шел ни в какое сравнение с тем, что рождалось на наших глазах. И одновременно это рождало в головах зрителей понимание, какова настоящая мощь «Сердца грозы». Подлинное могущество мертвого клана грозовых драконов. Учитывая, что даже с мизерной крупицей грозовой магии Крэйг долгие годы удерживал в повиновении пиратский остров и властвовал в Морских Просторах. Истинная же мощь возрожденного «Сердца» была невероятно, несоизмеримо больше.
Я с трудом перевел взгляд от чуда, что происходило на моих глазах, вниз и почувствовал, как ярость и разочарование сковало меня по рукам и ногам.
«Нет! Бездна, только не это!»
Хотелось выть, кататься по полу, но я стоял недвижимо, наблюдая, как из нижней половины «Сердца Грозы» также вздымается рубиново-алый кристалл. Еще один. Брат-близнец верхнего. Словно две половинки единого целого, они тянулись навстречу друг другу, стреляя во все стороны бликами и искрами. Монотонный гул разрядов, ставший уже привычным, внезапно смолк. Разлившаяся тишина благодатно обласкала слух и явила нежные, мягкие звуки, схожие с пересыпанием кристальных песчинок.
– Сердце Изола-Неббиосы пробудилось, – в звенящей тишине прошептал эльф Ливемсир и склонил голову в почтительном поклоне перед алой силой, рвущейся из черных недр.
Рубиновые отсветы набирали силу, всполохами прорывались сквозь крышу, били в звездное небо мерцающими лучами.
Рубиновый маяк вновь освещал свободные морские просторы.
А в середине «Сердца Грозы», ровно в том месте, где верхний и нижний кристаллы должны были встретиться, но замерли, не решаясь соединиться, – там, в облаке рубиновых всполохов, раскинув руки, парила девушка.
– Что же ты наделала… – прошептал я одними губами и разжал онемевшие кулаки. Деревянными дергаными движениями убрал в ножны хрустальный клинок, в котором больше не было нужды. – Это я должен был его пробудить. А теперь…
63. Ярослав
От дикой боли я не мог кричать, не мог даже дышать. Моя душа билась в чужом теле, словно грешник в адском котле с кипящим маслом. Проклятый стрекот сводил с ума. Ледяные иглы переноса, пронзившие разум, дарили крохи прохлады, но не спасали. Где-то внутри ревело чудовище. Оно билось в неистовой агонии, пытаясь изгнать чужака – меня. Взгляд мутился, тьма поглощала сознание.
Вспышками мелькала реальность. Я видел рядом с собой тело дроу, видел отчаяние во взгляде склонившейся над ним Фабианы.
Темнота. Размеренная, всепоглощающая боль разорвалась новой – острой, резкой.
Алый свет бьет в глаза. Фабиана заносит кинжал.
– Убью! Это тебе за Ярро!
Боль. Темнота. Новая вспышка.
– Фабиана… – Я сделал судорожный вздох.
– Для тебя – маира Сотье! Это – за меня!
Снова боль. Перед взором стелется тьма. Из последних сил я цеплялся за жестокую реальность.
– Фабиана, стой!
– Сдохни, Райдонс! – в ее взгляде я увидел лютую ненависть и свой приговор.
– Это я, Ярро…
Слова сорвались вместе с последним выдохом, и в этот миг все кончилось.
Я умер.
Тьма победила, ласково обняв меня, даря спокойствие и долгожданный холод. Мрачный, тяжелый, ледяной плен, царапающий душу. Но эта боль была благодатной, не чета адскому пламени, в котором я сгорал до этого.
Прошло целое мгновение, и, слушая приближающийся издалека стрекот невидимых стрекоз, я осознал, что мертвым не должно быть больно. Осознал, что и с этой болью я уже знаком.
«Боженька, а нельзя мне просто сдохнуть уже? – мысленно застонал я. – Да вашу ж мать! Теперь-то куда?»
Новая реальность обрушилась на меня алой вспышкой, протяжными вибрациями эльфийской песни, запахами окровавленных мечей, влажных камней, жасмина и озона.
Я покачнулся, не устояв на чужих ногах, упал на колени и уткнулся лицом в знакомый, растрепанный пучок волос.
– Сибель… – прохрипел я и завалился вбок, отмечая, как в кожу моих-чужих рук втягивается серебристая магия с тонкими зелеными всполохами. – Блин, ты издеваешься? Что опять за чертова хрень?! Нормального тела не было? Обычного, без блесток!
Моя ведьма повернула голову и уставилась на меня. Ртом она интенсивно хватала воздух, по лицу размазалась кровь, а на тонкой шее розовела полоса от удавки. Зрачки ее расширились от удивления и почти затопили зеленую радужку.
– Ярро?! Это ты?
– Как же мне больно. Неумеха ж ты криворукая! – простонал я, а потом рывком сгреб Сибель в охапку и прижал к своей груди. – Ты в кого меня засунула?!
– Э-э-это не я, – всхлипнула Сибель. – Не я! Я не успела. Только в дракона. А он не принял. Я хотела в Рори.
Я слушал сбивчивую речь, которая все ускорялась, выхватывая части фраз, теряя куски слов, заменяя их шумными всхлипами.
– Я же говорил, что нашел способ заканчивать твои истерики.
Я прикоснулся губами к ее щеке. Сибель вздрогнула и отстранилась.
– Ты… ты – теперь он… И-ин-инквиз.
– Знать ничего не знаю! – Я крепче сжал Сибель. – Стерпится, слюбится.
Поцелуй получился с металлическим привкусом, соленым от слез.
– Ничего, у нас будет и лучше, – прошептал я.