Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги
Шрифт:
История деревни, а затем села Акулова многопланова и разнообразна. В XVII веке кто только не был здешними хозяевами: помещики Загряжские, потом – Сабуровы и Хитрово, затем – потомки сибирского хана Кучума. Веком позже статус села повышается до ранга княжеского, по принадлежности князьям Долгоруковым. Наконец, в конце XVIII – начале XIX века владелицей Акулова становится графиня Варвара Петровна Разумовская, урожденная графиня Шереметева (1759–1824). Это при ней в селе возвели каменный Покровский храм, автором проекта которого ряд источников называют великого русского зодчего Матвея Федоровича Казакова. Еще и в детские мои годы я посещал этот храм. Помню, как мы с бабушкой Марией Ивановной отстояли здесь всю пасхальную всенощную и как потом она разрешила мне присесть отдохнуть на каменных ступеньках
Покровский храм в селе Акулове. Фото В. Вельской
Первая половина XIX века превращает село Акулово в настоящую поэтическую Мекку. Его хозяйкой тогда была поэтесса пушкинского времени Екатерина Александровна Тимашева, урожденная Загряжская (1798–1881). При ней в Акулово приезжали известнейшие русские поэты Е. П. Ростопчина, Е. А. Боратынский, П. А. Вяземский, Н. М. Языков, И. Е. Великопольский.
Выше я назвал имя архитектора М. Ф. Казакова в связи с постройкой в Акулове Покровской церкви. В числе выдающихся построек мастера в Москве – здание Московского университета. А директором университета был назначен просвещеннейший представитель своего времени Иван Петрович Тургенев (1752–1807). Его по справедливости называли «одним из самых добрых и справедливых начальников». Именно тогда И. П. Тургенев приобрел часть села Акулова, перешедшую позже к его старшему сыну Александру Ивановичу Тургеневу (1784–1845).
Тургенев-отец – это сын богатого симбирского помещика, офицер и масон, позже действительный тайный советник. Был адъютантом у генерал-фельдмаршала графа З. Г. Чернышева, взявшего в 1770 году Берлин. Дружба с известным просветителем, журналистом и книгоиздателем Николаем Ивановичем Новиковым (1744–1818) была причиной отправления И. П. Тургенева в ссылку, откуда возвратил его император Павел I.
Тургенев-сын вместе с братьями воспитывался в Московском и Геттингенском университетах. А. И. Тургенев быстро выдвинулся по службе и в 25 лет уже состоял директором департамента иностранных исповеданий. Его ценил сам император Александр I. В 1815–1818 годах он принимает самое деятельное участие в литературном обществе «Арзамас», в котором состояли В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, К. Н. Батюшков и многие другие. Здесь же мы видим и юного Пушкина-лицеиста.
Каждый арзамасец носил кличку, взятую из баллад Жуковского. А. И. Тургенев получил кличку «Эолова арфа». Блестяще начатая карьера прервалась в связи с участием его брата Николая в движении декабристов. Н. И. Тургенева приговорили к смертной казни, от чего его спасло пребывание в это время за границей. Отныне все свое время А. И. Тургенев, человек добрейшей души, посвящает хлопотам за смягчение участи горячо любимого брата и поэтому для встречи с ним часто выезжает за границу.
Одна из таких поездок случилась в 1832 году, когда А. С. Пушкин, П. А. Вяземский и другие провожали Александра Ивановича за границу вплоть до первой почтовой станции в Вяземах. Вполне вероятной выглядит в этой связи их остановка по дороге в Акулове, где был накрыт стол для всегда любившего перекусить Тургенева. Он носил прозвище «Эолова арфа», по словам биографов, за чуткую отзывчивость к новым веяниям, а по не менее справедливым словам друга его князя П. А. Вяземского – за постоянное бурчание в животе. В. А. Жуковский в шуточном стихотворном протоколе заседания «Арзамаса» так рисует Тургенева:
Нечто пузообразное, пупом венчанное, вздулось,Громко взбурчало, и вдруг гармонией арфы стало бурчание.Вот портрет А. И. Тургенева, написанный его современником за обедом: «Он глотал все, что находилось под рукою, – и хлеб с солью, и бисквиты с вином, и пирожки с супом, и конфекты с говядиной, и фрукты с майонезом, без всякого разбора, без всякой последовательности, как попадет, было бы съестное, а после обеда поставят перед ним сухие фрукты, пастилу, и он опять все ест, – кедровые
Эол – это бог ветров в античной мифологии. Старинные словари определяют значение слов «Эолова арфа» как «музыкальное орудие, в роде стоячих гуслей, на котором играет ветер; согласные звуки сами друг другу отзываются». В раннем своем стихотворении «Арфа» (1830) М. Ю. Лермонтов рисует арфу, которая молчит, когда ее струн касается рука бывшей возлюбленной героя, а играть на ней может только ветер:
Когда зеленый дерн мой скроет прах,Когда, простясь с недолгим бытием,Я буду только звук в твоих устах,Лишь тень в воображении твоем;Когда друзья младые на пирахМеня не станут поминать вином, —Тогда возьми простую арфу ты,Она была мой друг и друг мечты.Повесь ее в дому против окна,Чтоб ветер осени играл над нейИ чтоб ему ответила онаХоть отголоском песни прошлых дней;Но не проснется звонкая струнаПод белоснежною рукой твоей,Затем что тот, кто пел твою любовь,Уж будет спать, чтоб не проснуться вновь.Особенно популярным в русской поэзии образ Эоловой арфы стал после появления одноименной баллады друга Пушкина русского поэта Василия Андреевича Жуковского (1783–1852). Струнный инструмент, на котором играет ветер, стал украшать дворянские усадьбы и поместья. Жуковский создал 33 баллады, большинство из которых являют собой переводы из немецкой и английской поэзии. Однако баллада «Эолова арфа», написанная в ноябре 1814 года, совершенно оригинальна и рассказывает о трагической любви бедного юноши Арминия и царской дочери Минваны.
Я впервые прочитал баллады Жуковского в 9-летнем возрасте, когда в детстве жил в городе Дрездене и там учился в школе детей советских офицеров. Неведомыми путями тисненный золотом том стихотворений поэта на русском языке оказался в доме, где мы тогда жили, по Гайде-парк-штрассе, 3. Хозяин дома уехал на запад, предоставив, таким образом, библиотеку в полное мое распоряжение. Помню выставленный на книгах Жуковского год издания 1883-й, ибо они вышли к 100-летию со дня рождения поэта.
Потом я жил в Одинцове, по Подушкинскому шоссе. И тут все было как в сказке: «На запад пойдешь – в Покровский храм попадешь, что в селе Акулове, точнее, Окулове. На север пойдешь – к замку Мейендорф придешь, что окружен густой дубравой». И храм, и замок сохранились до наших дней, и их историю я основательно изучил. Замок для баронессы Мейендорф строил московский зодчий Петр Самойлович Бойцов, взяв за прототип замок Икс куль XII века близ Риги. Интересно, что вольно или невольно архитектор отразил в своем творении вышеупомянутую мной балладу Жуковского «Эолова арфа»:
…Над озером стеныЗубчатые замок с холма возвышал;Прибрежны дубравыСклонялись к водам,И стлался кудрявыйКустарник по злачным окрестным холмам.Любопытен и тот факт, что замок был начат строительством в год 100-летнего юбилея В. А. Жуковского (1883) и завершен через два года, в 1885 году. Именно эта дата выбита в камне над парадным входом. Пение Эоловой арфы можно услышать, если выйти на балкон второго этажа, что глядится в просторное озеро. Прислушайтесь, и явственно уловит слух пение нежно тронутых ветром невидимых струн: