Рублевый передоз
Шрифт:
– Твой вонючий билет в светлое будущее, мать твою. Билет, которого столь вожделенно ждал я, но так и не дождался. Некоторым везет по-крупному. Да, умник? А некоторым не везет вовсе… Блеклый по достоинству оценил то, что ты для него сделал, и теперь ты… Как бы это сказать?.. Избранный, что ли… – Глаза Марафонца потухли, а речь сделалась куда менее эмоциональной. – Если не растеряешься, парень, – далеко пойдешь. Блеклый никогда ничего не забывает. В этом весь он, как я слышал… Так что забирай этот вшивый конверт и вали отсюда!
Шершень поднялся с дивана, сделал несколько неторопливых шагов
– Это заказ на ликвидацию? – на всякий случай уточнил он.
– Нет, мать твою, это любовное послание. Конечно, заказ, придурок! Блеклый не любит у кого-то слишком долго оставаться в долгу. Людей, которые пытались убить его вчера, послал Святой. Блеклый намерен вернуть ему должок. И сделаешь это ты. Так он решил. Как говорится, раз уж начал, так и заканчивай. На снимке – Святой, если ты сам не допетрил до этого, умник. На листке – вся информация, которую удалось на него нарыть. Места, где он любит бывать, люди, с которыми часто встречается… Я лично занимался этим вопросом. Я ведь тут для того и сижу, чтобы перебирать и составлять сраные бумажки… Когда ознакомишься, сожги все. В том числе и фото. Где и как ликвидировать Святого, решишь сам. И вали уже наконец отсюда, меня от тебя тошнит, умник!
Шершень спрятал конверт во внутренний карман куртки и спросил:
– А сроки исполнения?
– Вчера. Не будь дебилом! Чем скорее, тем лучше. Или ты даже таких простых истин понять не в силах? Первое покушение на Блеклого обернулось для Святого неудачей. Второе не заставит себя ждать. Надо сработать на опережение.
– Лады. Я понял, босс.
– Иди к черту! – поморщился Марафонец.
Шершень не стал спорить. Развернувшись и не оглядываясь, он вышел из кабинета главы службы безопасности Блеклого. На губах его играла победоносная улыбка.
Легкий моросящий дождик заставил Гурова приподнять воротник пальто и зябко поежиться. Температура тела под тридцать восемь градусов, систематически преследовавшая полковника на протяжении последних двух дней, наконец спала до нормы, но все прочие симптомы простуды, хоть и в легкой форме, никуда не делись. Он достал из кармана платок и высморкался. Бросил короткий взгляд в сторону начала аллеи, затем сверился с наручными часами. До назначенной встречи оставалось чуть меньше пяти минут.
Сквер в это время года выглядел пустынным и заброшенным. Прохожие редко забредали в столь отдаленный уголок столицы. Мимо Гурова, пошатываясь и громко икая, медленно «проплыл» изрядно подвыпивший паренек лет семнадцати, бережно прижимая к груди початую бутылку водки. На мгновение он остановился, хотел было приблизиться к сидящему на скамейке сыщику, но передумал и, небрежно махнув рукой, поплелся дальше.
В десяти метрах позади парнишки, припадая на левую ногу и помогая себе при ходьбе пошарпанным бадиком с резиновым набалдашником на конце, ковылял старый цыган с седой косматой бородой и низко надвинутой на лоб кепке с широким козырьком. Из-под расстегнутой
– Здорово, сыскарь!
На пару секунд Гуров даже опешил, после чего на его губах проступила невольная улыбка, которую он моментально подавил строгим выражением лица.
– Твою дивизию! Ну, что за маскарад опять?
– Конспирация, конспирация, – протянул старик, пуская перед собой густые клубы дыма. – А что тебе не нравится?
– От тебя воняет навозом, – повел носом полковник. – Ты в курсе?
– Конечно. Это тоже часть образа. Я люблю достоверность. От цыгана должно пахнуть навозом.
– Кто тебе сказал такую глупость? – еще больше нахмурился Гуров.
– Слушай, сыскарь… Давай по делу. Вы вышли на Даниила?
– Нет.
– Взяли его брата?
– Тоже нет, – раздосадованно поморщился полковник. – Парнишка как сквозь землю провалился.
– Это плохо. – Человек в образе старого цыгана пыхнул сигаретой. Пристроил бадик к краю скамейки. Вытянул ноги. – Очень плохо. Скорее всего, его уже нет в живых. И ты знаешь, о чем это говорит?
– О том, что Даниила предупредили, – вынужден был признать Гуров.
– Верно, – согласился собеседник. – А значит, среди твоих людей завелась «крыса». Сколько человек принимало участие в поисках парнишки?
– Около десяти-пятнадцати оперативников.
Цыган прищелкнул языком. Вынул изо рта сигарету и уставился на тлеющий кончик. Гуров высморкался.
– Проверь каждого, сыскарь. Один из них – определенно человек Блеклого.
– Уже занимаюсь этим.
– Славно. Но у меня есть для тебя кое-что еще. Ниточка слабая, но потянуть за нее прямо сейчас стоит. Так сказать, по горячим следам…
– Что за ниточка? – вскинулся Лев.
– О четырех трупах на Старокаменской наверняка уже слышал? – Старый цыган снова пристроил сигарету во рту и, не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, продолжил: – Один из убитых – некто Колос. Один из самых доверенных и преданных дилеров Гремлина. Он не пошел на сделку с людьми Блеклого, и его грохнули. Работала на Старокаменской бригада Власа. Я тебе уже говорил о них, если помнишь.
– Помню. Только что это мне дает? Помнится, ты так же говорил, что накрывать бригады застрельщиков можно, но бесперспективно. Через них ни на кого не выйдешь, каждая ветвь – тупиковая.
– Я помню, что говорил. Только случай на Старокаменской – особый. До меня дошли слухи, что в последнее время Блеклый не очень-то жалует Марафонца. Не то чтобы он ему не доверяет… Нет. Но там натянутые отношения. Не исключено, что в скором времени место Марафонца в иерархии Блеклого займет другой человек…
– Кто?
– Шершень. Но речь сейчас не о нем. Я хотел сообщить тебе, что бригада Власа работала на Старокаменской не по указке Марафонца. Влас получил наводку от другого человека. Рангом повыше… И получил ее напрямую. Понимаешь, о чем я, сыскарь?