Ручейник
Шрифт:
Оля кивает, ставит чайник и отходит от плиты.
АНДРЕЙ. Ой, слушай, у меня конфеты есть. Хочешь?
Оля кивает. Андрей бросается к стоящему у стены рюкзаку, открывает его, достает оттуда коробку конфет, протягивает девочке.
АНДРЕЙ. Угощайся.
ОЛЯ (берет конфету). Спасибо.
АНДРЕЙ. Да бери больше...
ОЛЯ. Я потом. Садитесь, я вам чаю налью.
Андрей
АНДРЕЙ. А ты, Оля, в каком классе учишься?
ОЛЯ. В шестом.
АНДРЕЙ. А много ребят в твоем классе?
ОЛЯ. Я и еще трое.
АНДРЕЙ. Мало. Когда я учился в шестом классе, нас было сорок пять человек.
ОЛЯ. Я бы с ума сошла. Антонина Петровна и так от нас плачет, а тут представляю, такая кодла.
АНДРЕЙ. А после школы, куда собираешься пойти?
ОЛЯ. Известно куда. В Кураевск, на зоотехника. У нас там пятеро учатся. Куда еще идти-то?
АНДРЕЙ. Ну да конечно. Профессия хорошая. Коров будешь лечить?
ОЛЯ (кивает). Коров лечить, поросят кастрировать.
АНДРЕЙ. Поросят зачем?
ОЛЯ (смотрит как на маленького). Чтобы о глупостях не думали.
Входит Николай, скидывает галоши и садится напротив Андрея. Оля, сполоснув посуду, проходит мимо стола и, не удержавшись, тянется к конфетам.
НИКОЛАЙ. Стоп машина.
ОЛЯ. Я только вторую.
АНДРЕЙ. Что вы, Николай, пусть возьмет.
НИКОЛАЙ. На ночь нельзя – жопа слипнется.
ОЛЯ. Подумаешь...
НИКОЛАЙ. Вот и подумай. Все пока.
ОЛЯ. Спокойной ночи.
АНДРЕЙ. Спокойной ночи.
Оля уходит в другую половину дома.
АНДРЕЙ. Хорошая девочка. А ваша жена, извините, где?
НИКОЛАЙ. В городе. В разводе мы с проституткой этой. Слушай, что ты все на «вы», да на «вы»? Давай-ка, дернем...
Николай встает, достает из буфета початую бутылку, пару рюмок, банку с огурцами. Разливает.
НИКОЛАЙ. Так, держи. Ну, что? За знакомство?
АНДРЕЙ. За знакомство.
Чокаются, выпивают, закусывают огурцами.
НИКОЛАЙ. Про меня в статье напиши. Какой я водитель замечательный. Чтоб потом начальству газету в харю сунуть.
АНДРЕЙ. Ну почему бы и нет?
НИКОЛАЙ. Хотя не знаю, что про Агафоново можно писать? Ну, я понимаю, там Развиловка или Трюхачево, у них там фермеры есть, все дела. А мы что до перестройки в жопе были, так и щас там. Бесперспективняк.
АНДРЕЙ. Как?
НИКОЛАЙ. Бесперспективняк.
АНДРЕЙ (улыбается). Хорошее слово, название прямо для статьи. Неужели все так плохо?
НИКОЛАЙ. Да не то что плохо, а очень даже херово. Э, да чего говорить! Здесь раньше жизнь была. Тогда район наш на всю область гремел. По все
АНДРЕЙ. Вы... То есть ты, ты же говорил, что и до перестройки плохо было.
НИКОЛАЙ (откусывает огурец, нехотя жует). Ну да. Только сейчас как-то уж совсем прижало.
АНДРЕЙ. Народ здесь сильно пьет?
НИКОЛАЙ. Да ну как... Мы ж деревенские для запаху пьем, своей дури хватает. (Несколько раздраженно.) Не ты вот скажи, что в городе не пьют?
АНДРЕЙ. Пьют.
НИКОЛАЙ. А еще бомжи да пидарасы, да каждый день убивают кого-нибудь. Что не так?
АНДРЕЙ. Ну, бывает.
НИКОЛАЙ. Здесь хоть воздух чистый. Хотя ведь тоже что-то творится. То дожди пол-лета идут, то за всю зиму снега не увидишь. Мой дед как раньше говорил? «Будет дождик, будет гром – на хер нужен агроном». Как люди, так и природа. Ты не подумай, я не жалуюсь. Мне бы эту соплю на ноги поставить, и все – считай, свободен. (Хлопает себя по коленям).
АНДРЕЙ. Николай, я тут слышал... у вас в деревне человек один живет. Фронтовик. Он в войну летчиком был... Семенов Илья Сергеевич.
Николай сразу как-то подбирается и начинает сосредоточенно рассматривать пустую рюмку.
АНДРЕЙ. Мне про него в Кураевске рассказывали. Говорят, что необычный человек. Что-то вроде святого. Это правда?
НИКОЛАЙ. Что, правда? Дед как дед. Обычный можно сказать.
АНДРЕЙ. Вот как.
НИКОЛАЙ. Я ж тебе сказал, ничего у нас нет. Зря ты сюда приехал. Ей-богу зря. Это вон в Развиловке баптисты есть, а у нас ничего такого. Я вот завтра, хочешь, тебя к баптистам свожу?
АНДРЕЙ. Да нет, спасибо, я здесь похожу, посмотрю, а вечером уеду.
НИКОЛАЙ. Ну, как знаешь. Ладно, ты, наверное, спать хочешь?
АНДРЕЙ. Да не, я в автобусе подремал.
НИКОЛАЙ (усмехаясь). Ну, ты-то ладно, а я хочу. Я тебя здесь на диванчике положу.
Николай выключает свет и зажигает стоящую на подоконнике лампу. Уходит на другую половину дома и приносит подушку. Андрей стаскивает через голову свитер и устраивается на маленьком скрипучем диванчике, стоящем тут же возле буфета.
НИКОЛАЙ (с досадой). Вот черт, чуть не забыл! Мне до Пашки-сменщика дойти надо, насчет завтра договориться, там халтура небольшая получается. Так что давай, спи, а я быстро схожу.
АНДРЕЙ ( приподнявшись на локте). Хорошо. Спокойной ночи.
Николай снимает ватник, обувает галоши, и аккуратно прикрыв дверь, выходит из дома. Андрей выключает лампу, и некоторое время лежит в темноте. Андрею не спится. Еще в детстве он придумал прием, позволяющий быстро и глубоко заснуть. Надо было представить ночную, обезлюдевшую улицу, на которой стоял его дом. Представить как там холодно, пустынно. Тогда кровать становилась единственным в мире убежищем, теплым и уютным провалом. Андрей засыпает. За окном начинается ливень.