Рудиарий
Шрифт:
– По какому делу? – Рысь опустил копье.
– По государственному, – сквозь зубы процедил Луминий. Как и все военные, он презирал гладиаторов, тем более бывших. – Позови Апполинара, пусть доложит о нас.
– Я уже здесь, мои господа, – вовремя вынырнул из-за колонны грек.
Он всегда появлялся вовремя и тем был особо ценен. Длинный, сутулый, с черной остроконечной бородкой и карими сияющими глазами, Апполинар был не лишен известного обаяния. Злые языки упорно сеяли слухи о его связи с Юлией Маммеей, матерью молодого императора и фактической правительницей Рима.
– Идемте за мной, император ждет вас. – Грек поклонился и жестом пригласил гостей в покои.
Памфилий
Посетители провели в императорских покоях часа два и вышли лишь в девятом часу дня, как привычно определил Рысь по тени, отбрасываемой стоявшей напротив входа статуей быстроногого солнечного бога Меркурия. До конца смены оставалось еще не так много. А что делать потом? Идти куда-нибудь уже поздно, да и куда пойдешь – разве что опять в Лудус Магнус, к старому Каллиду или Септимию, ланисте. А ведь и некуда больше идти – с каким-то подспудным страхом вдруг осознал Юний. К кому-нибудь из многочисленных поклонниц? А зачем им бывший гладиатор? После обретения свободы Рысь уже не выходил на арену, и его место в неверных девичьих сердцах наверняка уже заняли другие. Оставалась лишь одна Юлия Филия, так и той не было в городе, и вообще, что с ней – неизвестно. Конечно, хотелось бы верить в лучшее… Юний вздохнул. Вот так вот! Некуда идти. Друзей нет, да и приятелей – раз-два и обчелся. Хотя, наверное, хватало в Риме и вполне достойных людей. Например, Феликс, писатель, – вот бы поговорить с ним о книгах, да ведь где найдешь его теперь?
Рассуждая таким образом, Рысь хитрил – уж если на то пошло, отыскать литератора было бы очень легко: в той же книжной лавке на рынке Траяна. Нет, не в этом дело… В тот раз, когда они вместе пили вино, Юний пришел не сам по себе – его послал ланиста, а навязывать свою дружбу юноша считал неприличным. Да и хороший ли человек этот Феликс? Кто знает.
А может быть, уже вернулась со своей виллы Флавия и он вообще зря грустит? Как бы это узнать? И как потом встретиться? Впрочем, встретиться – это второй вопрос, уж он-то придумает что-нибудь, главное сейчас – вызнать. Как? Хоть спрашивай у самого Памфилия Руфа. У юноши и на это хватило бы наглости, если б он не опасался, что подобное поведение может навредить Флавии.
Вздохнув, Юний вдруг ощутил стыд, задавшись вопросом: а точно ли он любит Флавию? Можно ли назвать любовью это странное чувство? И чувство ли это? Может, просто симпатия, которую он испытывал, скажем, к молодой вдове Юлии Филии? Да, Юлия была довольно милой девушкой, причем весьма практичной и неглупой, но, как четко осознавал Рысь, его чувства к ней были лишь поверхностными, легкими… такими же, как и у нее к нему. Нет, с Флавией все-таки было совсем не то…
– Эй, гладиатор! Ты заснул, что ли?
Юний вздрогнул, внезапно увидев перед собой самого императора. Александр из рода Северов, чувственный и несколько изнеженный юноша с бледным лицом и обманчиво тихим взором, был возведен на трон преторианской гвардией после убийства развратника Элагабала, которому Александр приходился двоюродным братом.
– Я не сплю, мой господин, – коротко поклонился Юний. – Всего лишь задумался.
– Задумался? – император хмыкнул. – Интересно, о чем же?
– О любви, цезарь, – со вздохом признался Юний.
– О любви? – Александр вскинул тонкие брови и посоветовал поскорее выбросить из головы подобные мысли: – Предоставь их женщинам.
Юноша кивнул:
– Пожалуй,
– А вообще забавно. – Император неожиданно расхохотался. – Забавно, что в голове гладиаторов вообще водятся хоть какие-то мысли.
– Гладиаторы не кулачные бойцы, цезарь! Вот уж у тех и впрямь все мозги выбиты.
– Да, кулачным бойцам мозги ни к чему, – согласился Александр. – Странно, что именно из них делают героев в школах первой ступени.
– Ты знаешь о том, чему учат детей в обычных школах? – в изумлении воскликнул Рысь.
– Я много чего знаю, – вполголоса заметил император. – Но далеко не обо всем говорю.
Цезарь был в пурпурной тоге, ниспадающей к мозаичному полу красивыми складками, из-под тоги выглядывала белоснежная туника с надетым поверх нее изящным золотым ожерельем с геммами – узорчатыми барельефами из драгоценных камней. Гемм было пять, все пять изображали профиль одного человека, и Юний знал кого. Того, чье лицо было выгравировано на фибуле, что когда-то подарила ему Флавия и которую он так и не сберег…
– Марк Аврелий, – глядя на геммы, тихо произнес юноша.
– Что?! – Александр Север изумленно вскинул глаза. – Ты знаешь Марка Аврелия?
– Знаю. Хороший был император.
– Просто отличный! – Глаза цезаря пылали. – Философ, который мудро правил страной, и воин, одержавший немало славных побед. Надо же. – Император покачал головой. – Оказывается, с гладиаторами можно о чем-то беседовать!
– Далеко не со всеми, цезарь, – улыбнулся Рысь. – Боюсь, я уже утомил тебя своим разговором.
– Отнюдь, – император махнул рукой. – Продолжай в том же духе, и, кто знает, может быть, когда-нибудь на моей службе ты добьешься куда большей славы, чем в позорном ремесле гладиатора.
Император Александр Север повернулся и, не прощаясь, вышел, оставив бывшего гладиатора под впечатлением беседы. Рысь проводил повелителя Рима задумчивым взглядом. Император… Длинный, немножко нескладный юноша с бледным приятным лицом и тихим голосом. И не глуп, далеко не глуп. Что он там говорил о славе?
Через две недели, на октябрьские иды, молодой император устроил пир в честь праздника, посвященного сезону окончания военных походов. Пиршественный зал, размерами напоминавший храм, вмещал несколько сотен гостей и, конечно же, достаточное количество охраны. Юний Рысь, почему-то в доспехах греческого гоплита, стоял у одной из мраморных колонн неподалеку от входа. Бронзовый шлем с большим гребнем закрывал почти все лицо, на ногах тускло блестели поножи. Никто из веселившихся гостей не обращал никакого внимания на охранников, все они – преторианцы и облаченные в греческие и персидские доспехи стражники – казались статуями, во множестве украшавшими зал. Сие обстоятельство оказалось весьма на руку Рыси, который уже увидел многих старых знакомцев, в том числе и Клавдию. Холодная красавица, шелестя подолом полупрозрачной, расшитой золотом столы, надменно прошла мимо, лишь скользнув по стражнику безразличным взором. Не узнала. Жаль вот, нигде не было видно Памфилия Руфа, зато в одной из компаний Юний, к своему удивлению, заметил Феликса. Одетый в дорогую тогу писатель что-то со смехом рассказывал своему спутнику – длинному желтолицему старику с блестящей лысиной и умным взглядом. Однако не так уж и прост этот Гай Феликс, коль вхож в императорский дворец, правда только на общий прием, но ведь и это многого стоит. Впрочем, о подобных связях литератора Рысь догадывался и раньше, иначе откуда бы у Феликса взялись секретные сведения о египетских зерновозных парусниках? Они, кстати, пришли в Остию ровно через три дня после бегства Юлии Филии.