Рудольф Штейнер

Алакбарли Джавид

***

В детстве я был твёрдо убеждён, что есть некий злой волшебник или кто-то типа Карабаса-Барабаса, который околдовал

мою сестрёнку. Я даже выучил его имя и был уверен, что его зовут Синдром, а его фамилия – Даун. Злой же его умысел заключался в том, чтобы изменить весь этот мир самым коварным способом. Именно в результате его козней все дети должны были оказаться не похожими на своих братьев, сестёр и родителей. Для этого он дарил всем детям по одной лишней хромосомке. Это слово я уже выучил уже в пять лет. Недоверчивые дети отказывались брать этот подарок, а доверчивые брали. И именно в этот момент его злое волшебство и сбывалось. Все дети, которые обрели эту лишнюю хромосому, становились похожими друг на друга. Ещё их роднило именно то, что все они были доверчивы. А потом у них появлялось то общее выражение

лица и масса других симптомов, заставляющих людей с ужасом произносить:

– Даун.

Людям, наверное, казалось, что ничего хуже «дауна» быть не может. Это слово для них было неким щитом, которым они отгораживались от таких детей. А для меня моя сестра всегда была не какой-то умственно отсталой девочкой, что могла, якобы, пугать посторонних, а олицетворением предельной доверчивости. Кстати, когда я узнал, что инвалидность таким детям назначается именно как умственно отсталым, то моё возмущение просто зашкаливало. Органы социальной опеки не желали признавать ни детей с синдромом, ни аутистов как самостоятельные единицы классификации. Их считали просто психически больными. Но ведь болезнь – это когда чего-то не хватает, а здесь же всё есть. И при этом даже с избытком. Даже на одну хромосому больше, чем у других.

Конец ознакомительного фрагмента.