Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только
Шрифт:
Я с трудом собирал силы, не думая, что придется так скоро раскрывать карты. Керли действительно заслуживала знать правды с самого начала, но… Как я могу рассказать ей, что повинен в смертях десятков невинных людей, погибших в катастрофе? Что чуть было не свел в могилу собственную мать, сделал безумным калекой ее любовника? Нет… Сейчас она этого не узнает, как не узнает и в ближайшее время. Я был трусом, который действительно боялся того самого дня… Ибо после, смерть стала для меня обыденной подругой, преследующей в течении всей “новой” жизни. Паренек который нравился Керли своим ребячество и очаровательной глупостью погиб в авиакатастрофе, его жалкая тень не была достойна эльфийки, но не могла принять этого. Его жалкая тень решившая бросится в объятия смерти, решила ранить ее, веря в правоту. И за все это… мне даже не было уготовано никакого наказания, я избежал справедливости, продав душонку Азазелю, и передав ему в руки свою судьбу. Я не мог признаться ей ни в этой порочности, ни в отчаянной глупости, ни в крови на руках, что до сих
Рассказ дался мне с огромным трудом, ибо даже отдохнув, мой разум не мог так скоро прийти в себя после всего того кошмара, который он пережил, будучи сначала замученным Эсвель, а после низведен до атомов лекарством смерти, а после жесточайше возвращен в реальный мир, вынужденный лицезреть в свои первые мгновения смерть, холод и боль. Теперь… заново копать тот ужас, было все равно, что стрелять себе в колено из базуки. Мое самочувствие ухудшалось в геометрической прогрессии, с каждым словом речь скатываясь во все большее бормотание, руки беспокойно дрожали, пальцами ударяя о колени или стискивая друг друга, в попытка вывернуть и сломать собственные кости. Единственное, что помогало мне, это скорая наша дислокация из-под дождя и сама Керли, не отходящая от меня ни на шаг в сторону. Девушка отвела меня в свою машину, заперев двери и аккуратно улыбаясь, холодными пальцами касаясь моих рук, проводя ногтями по венам и пытаясь всяческие ободрить. Внутри было тепло, лучше чем снаружи, мои опущенные плечи наконец выпрямились, в темноте помещения давая уставшим глазам хоть какой-то отдых. Нужно было собраться… Я буду вынужден нести эту историю с собой, еще несколько недель точно. И если от основных масс я мог отмахнуться, то перед Судом Богов или Анастасией, я буду вынужден оправдываться, причем без какого-либо ответного вознаграждения или простого тепла. Я не получу ни сочувствия, ни ласки, как от Керли и возможно Гелии, лишь попытки вытянуть как можно больше информации, а после приговор или циничный взмах рукой, с очередным приказом. Тело болезненно восприняло такие мысли, но Керли, оставаясь рядом, не давала мне просто так сдаться или заплакать, к чему я был чертовски близок. Рассказ, к моему счастью, уже подходил к концу. Когда я заговорил о видениях связанных с ней, девушка сама чуть было не расплакалась, но сохранила на лице улыбку, только лишь ради меня и моего благополучия, ее слезы… Стали бы моим концом.
Когда рассказ подошел к концу, казалось, что тишина стала преступным ожиданием чьих-либо слов. Но мы не знали, что говорить, но и всеобъемлющая тишина лишь губила, не позволяя мне понять ее чувств, эмоций, ее реакции, а ей… она оказалась не в силах помочь мне, и потому, была в смятении, в неком потерянном трансе, в котором искала лишь возможность оказать мне помощь, но что уж тут сделаешь? Вряд ли она была способна что-то изменить, я пережил нечто весьма необыкновенное в своем извращенном ужасе, и должен был в одиночку разобраться, что именно во мне было поломано, и как именно мне это починить, если это вообще было достойно какой-либо починки.
Мы не нашли ответа или общего языка, молчание затянулось, и в итоге, она просто приблизилась ко мне, с пустым взглядом кладя голову на плечо и пальцами сжимая рубашку на груди. Ее волосы аккуратно упали на меня, под пальцами оказалось мое бьющееся в бешеном темпе сердце, закрыв глаза, она тихо вздохнула, сдерживая дрожь в своем теле и словно пытаясь согреться о мою промозглую от сырости рубашку. Казалось, что мы не были наедине уже так много лет… Я почти что забыл, насколько была она нежна, аккуратна, спокойна и чувственна, когда не пыталась казаться бойкой, вечно улыбчивой и отзывчивой девушкой. Редко она отходила от образа и переставая играться с миром, наконец отдаваясь тоске и боли. Только в такие моменты, я обычно видел ее слезы, полные усталости, истощенности и ненависти к, казалось, всему миру. Так было десять лет назад… Сейчас, в них осталась только усталость, боль одиночества и потерянный смысл жизни, который она с трудом видела в службе и помощи. Мы оба были потеряны. Мы оба были мертвы уже давно… И оба, исключительно по моей вине. Я действительно заслужил всех кошмаров, что следовали за мной по пятам, я действительно был этого достоин.
Мои руки аккуратно обняли ее плечи, провели по коротким волосам, остановились на изогнутой спине. Раньше, я пытался успокаивать ее, бодрить или дурачиться, вызывая на усталом лице искреннюю улыбку. Но сейчас… Я уже не был пятнадцатилетним весельчаком, а она не была школьницей с каре. Мир изменился, проблемы укоренились в сердцах, дурачество уже не давало эффекта, слова утешения лишь сыпали на рану соль, заставляя пламя плясать сильнее и сильнее, раздувая пожары разочарований. Понятия не имея, что мне сейчас делать, я просто закрыл глаза, склонив голову и ощущая рядом неровное, болезненное дыхание, исходящее от девушки. Мы оба знали, что бессильны… И в этом бессилии, мы с ней жили уже не первый год… Жизнь ломает даже самых стойких, что уж говорить
Таких, жизнь ломает первыми.
Автомобильная психология
Я не знаю, сколько прошло времени, но точно знал, что недостаточно. Скоротечность бытия раздражала… впрочем, не впервой. Всю мою жизнь происходит одно и тоже… Как только случается что-то хорошее, у меня это бесцеремонно отбирают, не потрудившись даже извиниться. Так и сейчас, я не сидел с Керли уже очень давно… И пусть какая-то часть души, предательская в своей основе и неприятная для остального сознания, пыталась убедить меня в том, что это неправильно, остальная рассыпалась под властью чарующей теплоты и нежности, в ее прекрасной слабости. Я один из немногих, кто видел ее такой, кто имел честь… находиться рядом в столь сложные, кризисные моменты и периоды. И я ценил это, не решаясь нарушить ее покой и свое счастье, что было порочным и неправильным. Как же я слаб, как жалок! На лице мелькнула улыбка, я ведь хотел узнать о Жэли, Олафе, об остальных жильцах… Но в итоге так безвольно сдался на ее ласковую милость, забыв о целом мире вокруг. Нет мне прощения… Но и наказания я не достоин, точно не за это. Керли была мой незаслуженно брошена, и я должен быть для нее хорошим другом, верным и чувственным… Возможно, когда-нибудь я даже смогу стать для нее братом, которого у нее никогда не было, но в плечо которому можно было поплакаться. Сейчас, она до сих пор стыдилась этого, предпочитая улыбаться и шутить, впрочем… Это она переняла от меня. Главное, все сейчас не испортить, как-то было не раз, не два и даже не три. Такая уж у меня сверхспособность, быть неудачливым и все портить. Не могу ей похвастаться, но и не отметить не могу, ибо она давно стала частью моего существования и частью моей жизни, вечно мешаясь и путаясь под ногами.
Дождь снаружи лишь усиливался, никак не желая заканчиваться или сходить на нет. Интересно, было ли это с чем-то связано? Обычно боги не вмешивались в погодные явления, даже если по сути являлись их олицетворением, как например Зевс или Даждьбог, но сейчас, это точно было не просто так, но тогда… зачем? Наверное, очередные мутки, которые смертным не понять и не осознать… Ну и плевать, сейчас это не имело практически никакого значения, оставаясь скорее раздражающим фактором на фоне, возникающим на тех редких уголках сознания, что не растворилось в тишине и ласках Керли. В особенности это казалось бредом, если помнить о том, что меня ждет тяжелая встреча сначала с Анастасией, потом с Гелией, а после, и со всеми остальными. Дерви, небось, в ярости… Я отстранил его от дела, погиб и ожил, уничтожил сотни Гвардейцев, наверное, это взбесит его больше всего остального. Я не дал ему отомстить им, и забрал себе все боевые лавры, вступив в противостояние с тремя богами минимум. Ха… как же я соскучился по болтовне цверга, за весь этот чертовски долгий день, который даже сейчас не спешил заканчиваться, мне не хватало его шуток. Но складывалось стойкое, чуть ли нерушимое ощущение, что день никогда уже не закончится…
– Офицер Керли, вот вы гд… - Внезапно распахнувшаяся дверь машины обдала нас ледяным холодом, ворвавшимся к нам с улицы и растрепавшим волосы эльфийки. Боб удивленно, чуть пристыженно, смотрел на нас, держа одну руку на ручке а вторую в кармане куртке. Он не был ранен, новыми шрамами тоже похвастаться не мог, никаких переломов или ожогов, будто только-только из дома вышел. Подолы его куртки вились под порывистыми дуновениями ветра, капюшон трепыхался, казалось, что он и был тем самым Богом, что творил погоду вокруг. Эта мысль позабавила меня, как никакая другая.
– Я…
– Все хорошо, Боб… - Керли нехотя поднялась, потягиваясь и поправляя сползшую по плечам куртку. Ее душещипательный голос был смешан с уверенностью в том, что это бесспорно правильное решение, которое не должно быть оспорено или отстрочено. Отстранившись, она взглянула на меня с полными надежды глазами, улыбаясь уголками губ, пусть и бледное лицо потеряло всякую жизнь, оставив только внешнее спокойствие, на пепелищах души. Казалось, что я просто иссушил душу девушку, оставив ее оболочкой слоняться по миру, имитируя бывшее поведение эльфийки. Это, а так же скорее всего ветер, заставили меня вздрогнуть, приходя в себя и сбрасывая тяжелые оковы сонливости, усталости и лени, которым я так доблестно отдался. Мотнув головой из стороны в сторону, я хотел было выйти из машины, но эльфийка остановила меня, и отвечая на поставленные в сознании вопросы, словно предвидя их.
– Жэли сейчас находиться в одной из городских больниц, состояние удовлетворительное и стабильное, Олаф отправлен домой, у него просто легкий перелом. В машине скорой помощи только жители… Боб отвезет тебя к остальным.
– Ты не знаешь, где именно отдыхает Жэли?
– Спросил я, чувствуя в каждом ее слове нотки холодной решимости. Она не останется здесь. Она твердо решила вернуться к работе, не беря во внимание чувства. И я не смогу переубедить ее. Керли коротко, почти незаметно, кивнула мне, в знак благодарности, заменяя этим прощание.
– К сожалению, нет… Может, узнаешь у Анастасии или непосредственно в больнице, там должны знать.
– Керли выскользнула наружу, останавливаясь возле тролля и даря ему аккуратный поцелуй в щеку, который лично меня, на его месте, только позлил бы. Но понимая, что ощущает сейчас тролль, о злости не могло идти и речи.
– Я рада, что ты не пострадал… До вечера.