Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
голландского послов, постановлено было с Россиею перемирие, по которому
Петр отрекался от правобережной Украины, оставляя за собою
только город Киев на правой стороне Днепра. Много, а быть может
и более всего, пособило российскому государю то, что он приказал
в 1711 г. очистить и сдать туркам Азов и срыть укрепления
Таганрога, чего добивались от него турки. Козаки были сильно
встревожены этим перемирием, и Орлик в письме к великому визирю
представлял,
.без Киева, что Киев для всего малороссийского народа имеет
священное значение, как город, где была впервые принята и
утвердилась христианская вера греческого обряда, где основался центр
просвещения для малороссийского юношества, - что Киев
необходимо оставить при гетмане Войска Запорожского со всею
Украиною, иначе москаль, владея Киевом, будет повелевать и Украиною; а из того особенно произойдет вред тогда, когда Московская держава
вздумает объявить войну Турции. Орлик представлял, что если
отдавать козакам правобережную Украину, освобождая ее от
московской власти, то нет основания оставлять в руках москаля
левобережную. <От правобережной Украины москаль давно уже
отказался, осуждая ее оставаться пустыней, - говорил Орлик в
своем письме, - и если нам теперь отдают только эту пустыню, а
левобережную, заселенную, оставляют в московской власти, то что же
это за освобождение? Не только все мои предшественники со всем
Войском Запорожским добивались освободить от московского ига
левобережную Украину, более близкую к Московщине, чем
правобережная, но и сам гетман Мазепа не в иных видах соединил
оружие войска запорожского с оружием войск его величества
шведского короля, и вместе с его величеством прибегнул к покровительству
Блистательной Порты, как в тех именно, чтоб увидеть независимою
всю Украину и преимущественно левобережную, более
многолюдную. Что могло этого вождя, уже престарелого, беспотомного, богатствами преисполненного, любовью, милостями и доверием царя
московского почтенного, что могло побудить его всем этим
пожертвовать, как не желание даровать свободу своему отечеству? Он
пренебрег всем, что могло быть ему дорогим на свете, пренебрег и
самою жизнью, лишь бы поднять свое отечество и освободить его от
московского ярма>. Орлик умолял визиря приложить все старание, чтобы Турецкая империя, ради вечной славы своего имени и в
видах обеспечения собственной безопасности, содействовала
освобождению от московской власти всей Украины обеих сторон Днепра с
главным ее городом Киевом.
При турецком дворе опять настало колебание. Визири, и
прежний
767
ша, одинаково были против войны с Россиею; был против нее и
великий муфтий, истолкователь божественного закона. Но сам
тогдашний падишах, султан Ахмет III, напротив, расположен был
воевать с царем Петром и в особенности принимал к сердцу козацкое
дело.
Толстой извещал царя Петра, что 16 сентября султан в
разговоре с своею матерью сказал: <Московский царь не исполняет
договора и не выводит войск своих из Польши: видно хочет он
войны с нами снова. Надеюсь на Бога, что царь московский нас
теперь не проведет! Я с ним не помирюсь, пока не отниму от
него всей козацкой земли>.
В Москве узнали, что препятствием к прочному утверждению
мира с Турциею служат паче всего козацкие интриги, и весною
прибегнули к такой мере - вывести из Украины родню тех мазе-
пинцев, которые, живя в турецких владениях, искали опоры у
турецкого правительства. Возникало подозрение, что их родственники
и свойственники, оставаясь в Украине, ведут с ними тайные
сношения. 3 апреля 1712 года, чрез канцлера Головкина последовал
царский указ гетману Скоропадскому и находившемуся при нем
постоянно царскому резиденту Протасьеву, выслать в Москву на
жительство близких родственников важнейших мазепинцев, пребывающих в Турции: сына Ломиковского, брата Максимовичева, мать, жену и братьев Мировича, жену Дмитрия Горленка, жену
Бутовича, жен двух братьев Герциков, шурьев Орлика и Семена
Забелу, которого жена тогда находилась при Орлике. По
сенатскому указу определено жить им безвыездно в Москве, на Посольском
дворе, отпускать их дозволено в церковь и в город за покупками; они могли держать при себе собственных челядников и посылать
их по своим делам в Украину, но письма, которые будут посылаться
с этими челядниками, а равно и письма, которые будут
доставляться из Украины к ним в Москву, должны просматриваться, и вообще
запрещалось вовсе писать к тем своим родственникам, которые
находились в Турции, а в тех письмах, которые писались к лицам, живущим в Украине, дозволялось писать только то, что касалось
домашних дел. Надзирать над помещенными в Москве на
Посольском дворе малороссиянами поручалось подьячему Федору Рогову: его обязанность состояла в том, что он каждый день должен был
посещать их, но денег им ни на корм, ни на подводы отправляемым
в Украину челядникам их отнюдь не давать, потому что по великой