Руина, Мазепа, Мазепинцы

Костомаров Николай Иванович

переволоченский Федор Третьяк и, вероятно, еще другие, которых

имена не сделались известными. Орлик сам уселся в Христиан-

штадте с женою и детьми. У него их было - один сын Григорий, взрослый, другой, неизвестный нам по имени, моложе Григория, третий Яков, малолетний, родившийся во время пребывания

родителя в Бендерах, крестник Карла XII; было у него две дочери: одна уже взрослая, лет за двадцать, другая, рожденная в Бендерах.

Пока жив был Карл XII, Орлик на

себя и на своих товарищей

получал королевскую субсидию в 13.000 шведских талеров в год.

Но по кончине Карла XII малороссийские изгнанники перестали

получать это пособие, хотя им подтверждали прежние уверения

в покровительстве. Орлик из своего убежища заправлял

поступками своих товарищей.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Войнаровский.
– Его показание и ссылка.
– Григорий

Герцик.
– Его показание и судьба.
– Участь прочих

малороссиян, содержимых под караулом.
– Ссылка в

Сибирь семейства Мировичей.
– Их освобождение.

Число эмигрантов, упорно не хотевших мириться с царем, редело. Некоторые попались мимо собственной воли в руки

царского правосудия.

Такая судьба неожиданно постигла Андрея Войнаровского, племянника по сестре гетмана Мазепы и любимца последнего. Он был

арестован в Гамбурге по требованию русского резидента, получившего о том приказ от своего государя. Войнаровский был

отправлен в Россию. Его подвергли допросу, но он не объявил ничего

важного, тогда как особенно от него надеялись узнать многое: никто не

был так близок к Мазепе, как он. По показанию Войнаровского, умысел дяди его возник в 1705 году, когда он был с козацким

войском близ Дубна и виделся с княгинею Дольскою, матерью но

первому браку князей Вишневецких, сродницею Станислава Лещин-

ского. Она-то уговорила его дядю поступить снова в подданство

польского короля, прельщала его милостями от Станислава, обещала ему сама выйти за него замуж. С того времени стал Мазепа вести

с нею корреспонденцию, и Станислав к нему писывал: одно письмо

Станиславово нашел Войнаровский по смерти дяди в шкатулке, показывал его Орлику и другим, но не знает, куда оно делось.

Войнаровский отозвался, незнанием - кто из генеральных особ знал в

самом начале о замыслах его дяди, но сообщал, что за несколько дней

до того, как государь проезжал через Киев, следуя в Жолкву, у

Мазепы в собрании были полковники, и он, Войнаровский, слышал, как дядя его говорил: <когда б я за вас не стоял, то вас бы уже

солдатами сделали!> На то миргородский полковник отвечал: <мы

покойного Богдана Хмельницкого благодарим за то, что нас

освободил

от ляхского ига, а вас будем проклинать, ежели вы за нас стоять

не будете и нас погубите!> Более ничего не слыхал он ни от дяди, 779

ни от кого другого, - не был он, Войнаровский, допущен в совет

их никогда, и не чает, чтоб кроме Орлика, его креатуры, кто о том

знал до самого последнего времени, как уже он переезжал из Коропа

за Десну в шведскую армию. Войнаровский уверял, что ему, Вой-

наровскому, неизвестно: объявлял ли его дядя о своем замысле

перейти на шведскую сторону заранее тем полковникам, которые с

ним перешли за Десну. Это произошло оттого, что Войнаровский

был тогда в отсутствии: дядя из Салтыковой Девицы посылал его с

<комплиментами> к князю Меншикову, когда Меншиков, после

победы, одержанной над Левенгауптом, маршировал с драгунскими

полками в Украину. Дядя поручил ему, Войнаровскому, сообщить

князю Меншикову, что видеться с ним не может, потому что сам

<гораздо болен>. Приехавши к князю Меншикову в Горек, Войнаровский послал к дяде известие, что князь желает с гетманом

видеться вскоре. Мазепа того же посланного к нему от Войнаровского

опять отправил с письмом к Меншикову и приказывал вручить

Войнаровскому для передачи князю письма, а изустно приказал, чтоб

Войнаровский поскорее уезжал к шведу, так как он получил верное

сведение, что Меншиков едет к гетману с тем намерением, чтоб

гетмана взять. Войнаровский, услышавши об этом, был в недоумении, на что решаться: отдавать ли князю письма, или немедленно

уходить: он сообразил, что дядя его и прежде, бывало, тревожился, как

только услышит, что к нему едет кто-нибудь от царского величества, опасаясь, что его возьмут: и на этот раз Войнаровский, как изъяснял

в своем показании, подумал, что дядя его напрасно тревожится, а

потому отдал письма Меншикову и, по отдаче писем, послал к дяде

человека известить, что Меншиков хочет с ним видеться в

воскресенье. Потом, сам не зная что делать, вздумал Войнаровский ехать

вслед за тем же посланным к дяде человеком, не простясь с князем.

Войнаровский тогда опасался, чтоб кто-нибудь из людей, бывших

с ним, узнавши, что он хочет отъезжать, не довел об этом до

сведения князя, и князь бы не задержал его безвинно. Войнаровский

догнал своего посланного за три мили и вместе с ним доехал до Бор-

зны, а дядя его переехал тогда в этот город. Войнаровский

остановился в предместье и послал к дяде о себе известие. У Мазепы