Рука Фатимы

Вульф Франциска

Тогда она вынула что-то из привязанного к поясу мешочка и сунула Беатриче в руку. Это был небольшой бумажный свиток, перевязанный красной ленточкой. Беатриче пыталась объяснить старухе, что не собирается ничего покупать, что у нее нет денег. Но женщина вдруг, махнув рукой, скрылась в толпе.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоился подоспевший Джинким.

– Да нет, ничего особенного. – Беатриче только головой покачала – так и не поняла, чего от нее хотели. – Со мной заговорила одна старая женщина, но я ее не поняла. А потом

она дала мне вот это. – И показала Джинкиму свернутый в трубочку кусок бумаги.

– Это наверняка гадалка, – объяснил Джинким. – Здесь, на рынке, их много. Предсказывают будущее, гадая по руке, по глазам, по облакам. Кости бросают – по ним тоже гадают – или погружаются в транс. На этом свитке, скорее всего, написано какое-нибудь изречение – предсказывает будущее или оберегает от порчи.

Беатриче показалось, что Джинким вдруг побледнел, словно испугался увиденного. Может быть, там проклятие?

Она пристально посмотрела на безобидный с виду листок бумаги.

– Может, выбросить? – спросила Беатриче.

– Не надо. От судьбы не уйдешь. – Джинким подтвердил ее подозрения. – Лучше наперед знать свою судьбу, чем ждать от нее сюрпризов.

Дальнейший путь обошелся без происшествий. Миновали восточные ворота города – стражники обратили на них не больше внимания, чем на бесчисленных торговцев и крестьян, стремящихся покинуть Тайту или, наоборот, пробраться на рынок со своим товаром.

Неторопливым шагом проехали восточную улицу и наконец очутились за пределами города, где начиналась бескрайняя холмистая степь.

Лицо овевал ледяной ветер, пронизывал до костей, несмотря на теплую меховую одежду. Под копытами лошадей хрустела замерзшая трава. А как зимой выглядит этот пейзаж?.. Беатриче нарисовала себе картину белоснежных, чистых холмов.

Увидеть бы все это зимой… И тут же поняла – не суждено этому желанию исполниться. У нее предчувствие, что ей недолго оставаться здесь.

– Приехали! – прервал Джинким ее размышления, натянул поводья и остановил своего жеребца. Удивленным взглядом Беатриче обвела окрестности, не понимая, куда они попали. Вокруг, насколько хватал глаз, ничего, кроме холмов и темнеющих на горизонте деревьев. А здесь, в низине, ни хижины, ни ручейка, ни даже камня или скалы. Только подернутая инеем трава и бледно-голубое небо над головой…

– Врагу здесь негде притаиться. – Джинким, видимо, угадал ее мысли, словно телепат. – В Тайту нельзя сказать ни слова, чтобы завтра об этом не узнал весь город. Везде полно шпионов – подслушивают на каждом шагу. А здесь по крайней мере можно говорить без опаски. Теперь рассказывай о Маффео все, что ты знаешь.

Беатриче изложила ему, что случилось накануне: как обнаружила у себя в комнате Маффео, что он сообщил ей о разговоре с Ли Мубаем и что выяснила, осмотрев его. По сути, фактов совсем немного.

Джинким молча выслушал ее.

– Как называется яд? – спросил, когда она умолкла.

– Атропин.

Его получают из плодов кустарника, который у меня на родине называют красавкой. По виду напоминают темную вишню. Съешь такую ягоду – и наступают бред и безумные видения. Есть у нее еще одно название – белладонна. Женщины закапывают в глаза ее сок – от этого расширяются зрачки и блестят глаза. Звучит красиво, но в больших дозах это смертельный яд. Особенно опасен для людей со слабым сердцем.

– И для Маффео?

– Да, для него очень.

– Странно… никогда не слыхал о таком яде.

– Может быть, он здесь называется иначе?

Джинким стал припоминать.

– Не думаю… Я хорошо знаю все здешние растения, но такого кустарника, который ты мне описала, еще не встречал. И Ли Мубай, кажется, тоже ничего о нем не знает, а то разобрался бы, что к чему.

– Надо выяснить, кто во дворце может знать об этом яде и кому понадобилось убивать Маффео. Не думаю, что таких много.

– Ты ошибаешься, – возразил Джинким, – их больше, чем ты думаешь. Это арабы, и прежде всего Ахмад, министр финансов Хубилая. Ты должна его знать – он был у меня, когда ты случайно забрела в мои покои.

Он замолчал, лицо покрылось легким румянцем. Потом заговорил снова:

– Ахмад – опасный человек. Давно подозреваю, что он обманывает Хубилая, обкрадывает казну – тратит деньги на свои подлые делишки. Но пока я это не докажу, Хубилай мне не поверит. Вот я и попросил Маффео перед отъездом из Шангду проверить тайно его бухгалтерские книги. Маффео знает арабский и может разобрать каракули этого негодяя. Кроме того, он общается с купцами. Не исключаю, что уже нашел улики против Ахмада.

– Да, Маффео мне кое-что рассказал. – Беатриче задумалась, наморщив лоб. – Значит, мотив есть. Но как он раздобыл яд?

– Это для него пустяк. Ты знаешь, арабы – все торгаши. У них везде контакты, вплоть до дальних стран заходящего солнца. Один из его дружков вполне мог добыть для него этот яд.

– Значит, один из подозреваемых – Ахмад? – проговорила Беатриче, вспоминая подслушанный невольно разговор.

В памяти всплыл злобный, резкий смех того, другого, который говорил с сильным акцентом и профиль которого она увидела на миг… Налетел новый порыв ветра, и она, поежившись, плотнее завернулась в теплую доху. Какой сегодня сильный ветер… странно, что еще не выпал снег.

– Но кто заинтересован в смерти Маффео?

– Марко.

Она вздрогнула, недоверчиво уставилась на Джинкима. Зачем Марко убивать дядю? И вдруг вспомнила про платок – с такой откровенной небрежностью он бросил его на пол… Неужели и вправду Марко такой бессовестный и бездушный? Вот чудеса! Герой, который вплоть до двадцать первого столетия завораживал Европу описаниями своих путешествий, на самом деле мошенник и аферист?..

– Ты действительно говоришь о Марко Поло? Ты уверен в этом?