Рука майора Громова
Шрифт:
— Здравствуйте! Вы до Ольги Викторовны? Так ее нету. На кладбище ушла. Там какой-то ее родня похороненный. Кажный день она туда ходит. Цветы носит на могилку.
Поблагодарив словоохотливую женщину, Холмин отправился на кладбище, до которого было не меньше полкилометра расстояния…
Самые печальные кладбища в мире находятся в Советском Союзе, а самые печальные из них в советской провинции. Таким было и кладбище в том городе, где Холмин занимался расследованием дела «руки майора Громова». Полнейшее запустение царило там. Среди высоких
Не более двух десятков могил на всем кладбище имели следы заботливого ухода за ними: цветы, прополотую и подстриженную траву, свежую краску на крестах и оградах, мягкий речной песок на дорожках. Все остальное утопало в бурьяне, мусоре и прошлогодних листьях, по которым бегали крупные зеленые ящерицы.
Большинство жителей города воздерживалось от посещений кладбища, опасаясь, — и не без оснований, — последствий этого. Сегодня пойдешь навестить своих покойников, а завтра тебя могут обвинить в «религиозной контрреволюции» и «пришить дело». Поэтому и запустело кладбище.
Коммунистов, комсомольцев и «беспартийных большевиков» не хоронили на нем. Для них существовало другое место упокоения — так называемый «краснозвездный» похоронный комбинат» — площадка в центре города, обнесенная каменной стеной, за которой торчали десятки гипсовых и деревянных усеченных пирамидок с пятиконечными красными звездами. Всякие же «вожди» и «герои социалистического труда» торжественно зарывались в городском парке…
Холмин нашел Ольгу не сразу. Ему пришлось обойти почти все кладбище, прежде чем он увидел ее. Она стояла на коленях у одной могилы и молилась. В руках у нее был небольшой букетик полевых цветов.
Подойдя к могиле, Холмин остановился возле ограды и стал ждать, когда девушка кончит молиться. Увидев его, она положила цветы на могилу и, торопливо поднимаясь с колен, спросила испуганно:
— Это вы?
— Как видите, — сухо и холодно ответил он.
— Что вам здесь нужно?
— Вас.
— Зачем?
Холмин медлил с ответом, разглядывав могилу. Она была свежей; видимо, в ней кого-то похоронили совсем недавно. И вдруг внезапная догадка мелькнула у него в голове.
— Здесь похоронен ваш отец? — спросил он, упершись в ее глаза тяжелым, настойчивым взглядом.
Захваченная врасплох этим вопросом, девушка невольно прошептала:
— Да.
И сейчас же поправилась:
— То-есть, нет.
— Для меня достаточно и такого ответа, — сказал Холмин. — Будем считать установленным, что в этой могиле покоится майор Громов. Кто перенес или перевез его сюда?
Секунду поколебавшись, она ответила:
— Я сама.
— Не рассказывайте
Испуганно вздрогнув, Ольга произнесла с упреком:
— Разве можно так кричать здесь?
Он извинился и заговорил пониженным тоном:
— Одна вы не могли перенести… тело вашего покойного отца. У вас на это сил не хватит. Кто помогал вам?
Опустив голову, она ответила дрожащим и срывающимся шепотом:
— Я не могу… этого сказать.
Холмин вспылил:
— Мне не можете! А другим? А полковнику НКВД Гундосову? С ним вы даже любезничаете, пожимаете ему руки и… так далее.
Щеки девушки залил гневный румянец.
— Вы подсматривали? Как это гадко! Низко! — с возмущением воскликнула она.
— А помогать убийцам родного отца не низко? Быть в такой дружбе с Гундосовым не гадко? — с беспощадной насмешливостью и злобой спросил он.
Лицо Ольги покраснело еще больше. На вопрос, она ответила вопросами:
— Кто дал вам право вмешиваться в мою личную жизнь? Как вам не стыдно? Где же ваша совесть?
— К сожалению, ваша личная жизнь связана с жизнями других. Некоторые из них этой жизни лишились, — возразил Холмин.
Еле слышно, как в забытьи, девушка произнесла:
— Я не хотела этого. Просила его. Но было слишком поздно.
Это был след и Холмин ухватился за него.
— О чем вы просили? — быстро и требовательно задал он вопрос.
— Не… убивать, — запнувшись, ответила она.
— Кого просили?
Медленно выходя из своего странного короткого забытья, девушка подняла глаза на Холмина и он увидел в них скорбь и сожаление, затаенную муку, страх и тоску.
— Ага! — воскликнул он. — Вы, все-таки, знаете! Кто «рука майора Громова»?
Сложный комплекс чувств в глазах Ольги сменился ярко выраженным страхом.
Бессильно опустив руки она прошептала:
— Не могу сказать… Не могу.
— Вы должны сказать. Должны. От этого зависит очень многое и мои жизнь в том числе. Говорите! — настойчиво потребовал Холмин.
Девушка заговорила умоляюще:
— Не настаивайте. Шура. Прошу вас. Я вам скажу сама. Только не сейчас. Через несколько дней. Напишу все в письме. Подождите немного. Пожалуйста, Шура.
Ольга впервые назвала Холмина по имени и его сердце дрогнуло. Он готов был сдаться на ее просьбы, но, вспомнив о сроке, назначенном ему Гундосовым, отрицательно покачал головой.
— Не позже, чем послезавтра, я должен найти «руку». Иначе меня посадят в тюрьму и я уж никогда не выйду оттуда.
Ольга рванулась к нему и… остановилась, В ее голосе прозвучало тоскливое отчаяние бессилия:
— Нет… не могу…
Холодная ярость охватила Холмина. След, нащупанный с таким трудом, ускользал от него. Изо всех сил стараясь держаться спокойно, он выдавил из себя:
— Значит, не хотите мне помочь? Ну и не надо. Прощайте. В тюрьме я постараюсь не вспоминать о вас.