Рука Одиночества
Шрифт:
Никас глядел на странное сооружение, напоминающее дворец нефтяного шейха. Оно было выстроено фасадом поверх чего жуткого, клокочущего и сипло отдувающегося. Мраморные стены, убранные красным алебастром, облизывал длинный язык, пористый как губка. Он выныривал из распахнутых врат, разгоняя вокруг зловоние роскоши. Заметно было, что чудовище алчет.
Приглядевшись, Никас заметил, что за стеклами окон, застыли полузакрытые зенки, со слипающимися веками.
Тем временем грянули фанфары. На мощенной осмием площади, перед грандиозной
Никас нерешительно огляделся. Альфы нигде не было видно. На руках концепции было пусто: образы-рабочие испарились вместе с техникой и строительным мусором. Только у манжет еще топтался одинокий доходяга с мотком шелковых нитей.
Журналист почувствовал себя оскорбленным. Где-то он слышал, что с застигнутыми нарушителями суверенных границ, поступают куда решительнее. Попинав твид носком ботинка, он дошел до высокого ровного шва, и завалился у его подножия, скрестив руки на груди. На площади что-то декламировали. Наверное, опять про разумный аскетизм.
Через некоторое время мимо прополз доходяга с узлом. Альфы все не было.
На площади было шумно. Сколько не присматривался, Никас не мог точно сказать, что там происходит, но ощутил зависть. Собственно, он мог бы назвать это оргией, если бы ему позволили принять в процессе активное участие.
– Мерзость какая, – процедил он бессильно.
Через минуту его накрыла черная разделяющаяся тень. Журналиста окружили остроносые вертолеты, украшенные соболиным мехом.
Один из них быстро улетел, заложив крутой вираж.
Еще одна машина опустилась перед Аркасом. Тот, пригнувшись, наблюдал, как отворились квадратные заслонки и лязгнули пандусы. С них скатился лимузин обитый крокодиловой кожей. Он бесшумно проехал положенные несколько метров и остановился рядом с журналистом.
Двери распахнулись, и Никас отступил в сторону, с изумлением глядя на потоки желтоватой влаги, хлынувшей из салона. Нестерпимо запахло шампанским. Следом из салона показался образ в аквалангистском снаряжении поверх черного агрессивного костюма.
Он выплюнул дыхательную трубку.
– Никас Аркас?
Журналист непроизвольно оглянулся, чтобы удостовериться, что обращаются к нему.
– Никас Аркас, это вы? – повторил образ.
Где сейчас Альфа? Что делать? Признаться или молчать, как он рекомендовал? Как быстро закатывают в жир непрошенных гостей?
– Концепция желает видеть вас, – безразлично продолжал образ. – Подчинитесь. Ее гнев не пережить. Подчинитесь.
, – подумал Никас.
– Ну, пойдем.
Образ подвел его к открытой машине. Журналист, помедлив, залез в распахнутую дверь. Внутри отвратительно пахло густеющей сладостью.
Образ закрыл дверь, оставшись снаружи.
– Господин Аркас? – спросил тихий шелестящий голос.
Он доносился из нефритовой ванны, смонтированной в центре салона. Говорящего не было видно.
– Это я.
– Вы жертва?
– Миссионер, – холодно поправил Никас.
– А, – усмехнулся голос. – Как интересно. В первый раз вижу, чтобы жертва говорила. Да еще и подыскивала удобные термины. Вы необычный пришелец.
– Так говорят.
Ванна удовлетворенно застрекотала.
Машина, тем временем, мягко двинулась с места и сделала поворот, вернулась в грузовой отсек вертолета.
– Что у вас с этим паяцем? – осведомилась ванна, когда втянулись пандусы и лязгнули затворки. – Он ваш проводник?
– Кто, Альфа?
– Так он себя называет, дерзкая козявка.
– Он объясняет мне, как устроено Многомирье.
На этот раз собеседник откровенно расхохотался, треща и посвистывая.
– Он смеет брать на себя такую ответственность? Обсуждать химию и физику нашего великолепного мироздания? Да, он дерзок.
– С кем я говорю? – не выдержал журналист.
Он поднялся, отодрав прилипшие штаны, и медленно пошел вперед, поглядывая на статуи. Они были покрыты извилистыми дорожками и отверстиями, в которых тихонько шуршали паразиты.
Приблизившись к ванне, он осторожно заглянул внутрь.
Там никого не было. Только засохшая пена на дне. И маленький слепень, сидящий на внутренней стенке. У журналиста появилось дурное ощущение ночного кошмара.
– Я, главным образом, обитаю снаружи, господин Аркас.
Никас вернулся назад и выглянул в окно. Внутри вертолета была кромешная тьма. Журналист слышал только странные постукивания и тяжелый гул. Что-то ударилось в стекло. Это был крупный овод с желтым ссохшимся брюхом. За ним приземлился второй. Через минуту они полностью застили все окна, роясь и вздрагивая.
– Что ты такое?
– Я – дворецкий, если хотите, – отозвался голос. – Смиренная сущность синонимичная Хранителю Малого. Встречаю вас у врат. Как вам показалась дорога до нашего славного царства? Говорят, Девел сдался. Это правда?
– Где Альфа? – спросил Никас, чувствуя, что теперь нужно следить за разговором.
– Где-то поблизости, – скупо просвистел «дворецкий».
– Что с ним?
– Ему позволили насладиться праздником. Так что, если я хорошо его знаю, – а я знаю его лучше вас, господин Аркас, – он развлекается. Вы думали, что его кто-то удерживает? Альфа здесь никому не нужен. Хранитель Малого хочет видеть человека, а не этого фигляра.
– Без него я говорить не буду, – отрезал Никас. – Отведите меня к нему или дайте найти самостоятельно.