Рука в руке

Бурден Франсуаза

— Не думайте об этом, Рафаэль, — сказал Пабло.

Она грустно улыбнулась. Он взял ее за руку и повел в комнату.

— Завтра я буду с вами. Спокойной ночи…

В голосе Пабло была нежность. Он ждал, пока девушка поднималась по лестнице.

Рафаэль тихонько зашла в комнату. Руис мирно спал, зажав в кулаке распятие. Он был похож на счастливого младенца, который не чувствовал ни страха, ни опасности. Девушка взяла стул и присела рядом с ним. В полумраке комнаты черты его лица были еще чувственнее. В такие моменты Рафаэль чувствовала, что любит его. Она не пыталась понять природу этого чувства, но знала, что Руис дал

ей заботу и искренность, которые она готова отдать ему в ответ.

10

Воскресенье, 25 сентября, Севилья

Утреннее солнце заполняло комнату. Руис вошел, и Рафаэль проснулась. На нем были джинсы и белая рубашка. Он стоял против солнца, и, глядя на его стройную сильную фигуру, девушка счастливо улыбнулась. Руис был молод и прекрасен, как ангел.

— Уже поздно, Рафаэль, — сказал он.

— Где ты был?

— Я гулял…

Она встала и надела пеньюар. В дверь постучали. Пришел Себастьян и другой слуга Руиса. Они немного смутились, увидев здесь Рафаэль.

— Можно поставить чемоданы? — спросил Себастьян. Руис кивнул.

Кажется, они хотели сказать что-то еще. Руис задал Себастьяну вопрос по-испански. Рафаэль подумала, что они обсуждают жеребьевку, так как накануне Пабло рассказывал ей об особенностях выбора быка перед корридой. Руис внимательно выслушал Себастьяна. Девушка почувствовала возникшее во время этого разговора напряжение и поспешила скрыться в ванной. Когда она вышла, Руиса уже не было.

Она выбрала красное платье для сегодняшнего вечера. Если все пройдет хорошо, они проведут ночь в Сент-Мари. Рафаэль одевалась тщательно — сегодня она должна была быть неотразимой. Снова постучал и зашел Себастьян. Он принес еще два чемодана и стал раскладывать на кровати костюмы, шпаги и шляпы тореадора. Он делал это так, будто Рафаэль не было в комнате. Затем он достал небольшую деревянную дощечку, на которой что-то было изображено. Девушка посмотрела: Пресвятая Дева Мария. Она вздрогнула и со страхом подняла глаза на Себастьяна. Затем пробормотала слова извинения и вышла из комнаты. Ужас сковал Рафаэль. Она остановилась в коридоре, тяжело дыша. Она ненавидела Севилью. Не понимая, откуда возник этот страх, девушка изо всех сил пыталась с ним справиться.

Пабло позвонил Руису и вызвал его в гостиницу, где находился приехавший накануне Виржиль. Пабло хотел ускорить их встречу, зная, что только ради этого отец появился в Севилье. Руис зашел в ресторан, увидел отца и брата сидящими за столиком и решительно подошел к ним. На столе были пиво и креветки. Опустив голову, Руис молча подошел к отцу. Виржиль не предложил ему сесть, и возникло неловкое молчание. Он обратился к Пабло:

— Это ты его пригласил? У меня нет желания с ним разговаривать.

Руис взглянул на Пабло, тот молча приподнял плечи.

— Хотя бы пожмите друг другу руки, — предложил он.

Виржиль холодно посмотрел на Руиса, тот ответил ему тем же.

— Иди убивай своих быков, а потом мы с тобой поговорим серьезно.

— Почему? — спросил Руис с хладнокровным спокойствием, и это задело Виржиля.

— Позже, сын, — твердо повторил он.

— Это так ужасно?

Руис вызывающе смотрел на отца. Виржиль побледнел.

— Сам решай.

Тореадор вопросительно посмотрел на отца, и тот решился.

— Хорошо, — сказал он. — Если ты будешь продолжать встречаться с этой девушкой,

я не желаю видеть тебя на пороге моего дома.

— Почему?

Руис сохранял хладнокровие.

— Для меня она — девушка Жослина.

— Но она не принадлежит ему!

В голосе Руиса было столько гнева, что Пабло невольно взял его за руку.

— Ты не прав. — Голос Виржиля был тверд.

Ему хотелось пробить панцирь самообладания, которым оградил себя Руис.

— Вы думаете, что сможете выращивать быков с Мигелем? Вы хотите забыть о моем существовании только потому, что я отнял подружку у вашего друга? Этим я нанес вам личную обиду? Я не сделал ничего такого, что заставило бы вас краснеть. Я давно вырос и сам отвечаю за свои поступки. Я никогда не приеду к вам, если вы этого хотите и если так хочет моя мать.

Конец фразы был сказан особенно горячо. Виржиль помрачнел.

— Как ты смеешь говорить о матери? Сегодня ее мучит не только страх за твою жизнь, но и стыд!

Руис был готов ринуться в драку. Пабло остановил его.

— Успокойтесь! — вмешался он. — Ничего страшного не произошло. Отец, оставьте его. — И добавил шепотом: — Прошу вас…

Руис оттолкнул державшую его руку Пабло.

— Я могу уйти? — спросил он.

Вместо ответа Виржиль залпом выпил свою кружку пива.

— Вы придете смотреть корриду?

Виржиль посмотрел Руису в глаза. Они были так похожи на глаза Марии, что его сердце сжалось.

— Да, я пойду смотреть бой… Объяснения будут после.

Виржиль выглядел очень уставшим. Руис качнулся к нему, но тут же передумал, развернулся и ушел.

— Зачем вы так с ним? — спросил Пабло. — Вы ведь оба сойдете с ума!

— Да, — вздохнул Виржиль, глядя в пол.

— Вам будет не хватать его! Я имею в виду и хозяйство, и многочисленные контракты, на которых он зарабатывает много денег. Он может убивать по сто пятьдесят быков в год — empresas [28] будут только довольны! Зачем вы расстроили его перед корридой? Ведь вы же знаете, Руис только и думает, как бы не умереть от страха до начала боя. Он молод и жаждет победы.

28

Директора арен (исп.).

— Пабло! Не рассказывай мне сейчас, как я должен был поступить! Я не настолько стар, чтобы выслушивать тебя. Эх, Руис!

Собственно говоря, в этой поездке, как и в продолжении ссоры, не было никакого смысла — Виржиль лишь заново почувствовал гнев и был готов окончательно разорвать отношения с Руисом.

Но в гостинице он встретил знакомых и понемногу успокоился. К тому же Руис так похож на свою мать, что сложно обижаться на него. Однако необходимо было держать дистанцию и не унизиться. Ладно, объяснения будут потом. Но что-то уже дрогнуло в душе отца. Что будет через несколько часов на аренах Маэстранцы? Сможет ли он тогда злиться на своего сына? Руис и бык Миура! Останется только страх и восхищение, ожидание победы или поражения Руиса. Пабло знал это так же хорошо, как и Виржиль. Тореадор на арене подобен богу. Здесь нет места обидам. Если Виржиль хотел снова поссориться с Руисом, надо было делать это раньше, пока тот еще не надел свой костюм и не взял шпагу. А то и сразу уезжать из Севильи. Виржиль заказал еще пива.