Рукав Персея
Шрифт:
– А что, по-твоему, этого недостаточно, чтобы быть несчастным?! И, чтоб ты знал, это не всё! Нет, не всё! – он швырнул Ивану кошелёк Яниса. – На, посмотри!
Иван взял в руки красивый кожаный кошелёк бежевого цвета и подумал, какой же сволочью был этот иностранец: всё у него было новенькое, чистенькое, качественное, дорогое – что телефон, что кошелёк, что одежда! А у Ивана никогда не было таких хороших вещей! Всё, что он носил, непременно где-нибудь расходилось, начинали торчать нитки, появлялись дырки, и вообще, оно было серое и убогое! А этот сукин сын мог себе позволить всё самое лучшее! Богатенький ублюдок!
– Хорош тискать! Ещё заляпаешь! – прервал
Иван заглянул.
– Пусто!
– Я знаю, что пусто!
– Там ничего не было?
– Было, но я уже себе забрал!
Лицо Ивана вытянулось, а глаза чуть-чуть вылезли из орбит. Он со сгущающимся подозрением спросил тяжёлым голосом:
– Ты издеваешься надо мной?!
– Какое там! – Василич, не заметивший злобной реакции Ивана, по-прежнему был погружён в свои невесёлые мысли. – Там было всего пятьдесят евро! У него всё на карточке наверняка, у подлеца! А ПИН-кода нет!
– А чего ты ожидал? Что там будут тысячи и миллионы? В двадцать первом веке живём, как-никак. Ладно, я тебя сейчас приободрю, Василич! – ухмыльнулся Иван. – Я к тебе поэтому и прибежал!
И он рассказал Василичу о сообщениях на телефоне об оплаченных счетах.
– Только ты мне половину отдашь, раз телефон мой. Без телефона ты не сможешь ничего сделать.
– Ещё чего! Половину! Ты не оборзел, малой?! – Василич был настроен решительно. – Кусок поперёк горла не встанет?! Половину ему захотелось! Ишь разбежался! Пять процентов, и всё!
– Но…
– Пять процентов, и всё! Пять процентов, и всё! И ещё спасибо скажи. Соглашайся подобру-поздорову или… – и лик Василича стал хмурым. – Ты меня знаешь!
Гордость Ивана была задета. Но он действительно хорошо знал, на что был способен этот человек, и потому сейчас запихнул свою гордость куда подальше. Однако Иван был злопамятен и никогда не забывал нанесённых ему обид. Его самолюбие было уязвлено, и он болезненно это переживал. Прерывающимся от подкатившей к горлу ярости голосом он сказал:
– Помяни моё слово, Василич, жадность тебя погубит.
– Кто бы говорил! – усмехнулся Василич, снова не заметивший все переливы настроений на пучеглазом лице Ивана. – Половину он захотел! Чтоб меня разобрало! Половину!
Казалось, Василич всё никак не мог прийти в себя от услышанного.
– Ладно, проехали! – сдерживая себя, сказал Иван.
– Половину, твою мать! Половину! – Василич хлопнул себя по колену, всё ещё забавляясь этой мыслью.
– Я сказал, проехали! – в раздражении воскликнул Иван, сжавший руки в кулаки.
– Нет, не проехали! Не проехали! Слушай сюда, сопляк: я теперь буду тебя называть «Хочу половину»! И ты будешь всегда отзываться на эту кличку, понял? – взгляд Василича уподобился взгляду змеи, когда она неотрывно уставится на свою жертву перед тем как резко метнуться к ней. Этот взгляд был сфокусирован на лбу Ивана, чуть выше его глаз, и, казалось, он был способен просверлить в нём отверстие, настолько был интенсивен.
Иван напрягся, его охватила такая злоба, что ему почудилось, будто его ударили хлыстом по мозгам. Но он был не дурак и понимал, когда и с кем не стоит вступать в открытое противостояние.
– Понял, – выдавил он из себя.
– То-то же, соплежуй! – нахмуренный лоб Василича разгладился, и взгляд его перестал быть страшным.
Про себя Иван решил, что непременно с этим старым хрычом поквитается за понесённое оскорбление, когда выдастся возможность… Он разберется с ним! Непременно!
Василич заказал самую дорогую шубу в интернет-магазине с
– «Хочу половину», иди сюда! – позвал его Василич, когда Иван проходил мимо его стойки, и пренебрежительно швырнул ему тонкую пачку банкнот, сложенную пополам. – Пусть все знают, что я всегда держу своё слово!
Сколько бы малая часть ни перепала Ивану от щедрот Василича, он был рад и ей, так как уже пару дней он был совсем без денег и питался тем, что выпрашивал у соседей по общежитию. Перебрав банкноты, Иван увидел достаточно крупную сумму. Это была месячная зарплата, которую он получал, когда работал комплектовщиком на складе. И снова его обуяла злоба. Сколько тогда, получается, присвоил себе Василич? Бешеные деньжищи! Ивану было завидно, что не он стал их обладателем. По крайней мере у него ещё оставался телефон, который он не успел, как говорят, «загнать» туда, куда надо.
– Слышь, «Хочу половину», – обратился к нему Василич, когда Иван уже собирался уходить. – Тут новый мужик в городе появился, говорят.
– Какой мужик?
– Конкурент Базилио.
– У Базилио появился конкурент? – это была новость так новость.
Базилио промышлял скупкой краденого и был одним из самых известных (в правильных кругах, конечно) скупщиков. Он был широко известен в узких кругах. Очень многие другие скупщики работали на него. А те, кто пытался действовать независимо от него, были, как правило, менее надёжны и цены предлагали куда ниже за товар. Поэтому щипачи, они же воры, предпочитали именно Базилио или его представителей. Иногда, когда Базилио воротил нос и отказывался по какой-либо причине покупать товар – например, он был битый – Иван обращался к одному барыге-хачу, который не брезговал ничем, но давал очень маленькие деньги, откровенно надувал со своими расценками, и Иван испытывал к нему неприязнь. Поэтому весть о новом скупщике заинтриговала его.
– И что, хорошо платит?
– Вот ты и узнай, а потом мне скажешь.
– Как звать-то его?
– Михаил.
Василич дал адрес.
Глава 4
Вечером того же дня Иван встретился с приятелями, чтобы угостить их пивом в честь получения им пяти процентов от проданной шубы. Парни купили два ящика пива и зашли в подъезд одного из жилых многоэтажных домов, поскольку на улице было холодно и темно, и ещё лил мерзкий ноябрьский дождь. Они поднялись немного наверх и расположились на лестничной площадке между вторым и третьим этажами. Их было четверо, включая самого Ивана. Крепкое тёмное пиво в стеклянных бутылках полилось в их глотки медовыми ручьями, и их настроение стало стремительно улучшаться, несмотря на ненастную погоду.