Руки мои, не опуститесь…

Яворская Ольга

– Ты не должна так реагировать. Он самый лучший педагог из тех, кого я знаю. Это большое счастье, что мы у него на обучении, – успокаивала ее Наталья, поправляя свою сверхмодную стрижку перед зеркалом.

– Не расстраивайся так сильно, – говорила ей в тон Светлана. – Соберись. Ты думаешь, у всех получается с первого раза? А кто у тебя: мальчик или девочка?

Наталья и Светлана были подружками. Только что закончили академию, сразу поступили в ординатуру, не без блата, конечно, но в этой стране по-другому желания исполняются не всегда. Девушки доброжелательно попрощались, а Катька посчитала разницу в возрасте с ними (почти десять лет). Такие умные девочки, а она? На душе стало еще гаже.

На следующее утро она с трепетом

заходила в ординаторскую. День ничем не отличался от вчерашнего, только на ее голову было доложено еще несколько томов Карла Маркса, которые пришлось носить в течение всего рабочего дня. Она старалась впитывать каждое слово руководителя, таская с собой тетрадь и ручку, быстро записывая всю непонятную информацию для того, чтобы потом самостоятельно разобрать ее. Наталья и Светлана показали ей, как выглядит график работы сердца. Но на дискуссиях она продолжала отмалчиваться, боясь сказать что-то неправильное и вызвать гнев руководителя. В обеденный перерыв старалась спрятаться в комнате дежурного врача и открывала учебник по кардиологии. Так продолжалось несколько дней. Екатерина потихоньку осваивалась, познакомилась с остальными сокурсницами. Они все были гораздо младше ее по возрасту, но внешне это в глаза не бросалось, так как Катька всегда выглядела моложе своих лет. Через неделю она почувствовала себя уверенней. Игошин продолжал бросать на нее ястребиные взоры, оценивая ее ответы очень низко, но явно не нападал, выдерживая дистанцию. Все это время Екатерина изо всех сил ломала себя, заставляя заглушить в себе ропотное отношение к руководителю. Если сейчас она будет отмалчиваться и не действовать, то какой же кардиолог получится из нее? Пусть она будет хуже всех, пусть ей сейчас говорят в лицо неприятные вещи, но она получит любой ценой все знания, пройдет через унижение и приложит все свои силы, чтобы знать, уметь и быстро ориентироваться в профессии.

Со следующей недели в палатах при клиническом осмотре больного она всегда стояла рядом с Игошиным и лезла вперед, когда он раздавал задания. Если ей было что-то непонятно, она прямиком шла к нему, отрывая от дел, заставляя раздражаться и нервничать. Он никому не делал поблажек. Мог остановить на ходу любую из них и сунуть в руки свежую кардиограмму, требуя немедленно расшифровать ее и проанализировать. Уже к середине рабочего дня от количества поступившей информации и бесконечных контрольных проверок кипели мозги и подкашивались ноги.

– Вы должны научиться ставить предварительный диагноз при входе пациента в кабинет! Только тогда вы будете настоящими врачами, – грозным голосом вещал опытный кардиолог.

Виктор Петрович был настоящим педагогом. Муштра молодых дарований начиналась ровно с 8 утра, и без опозданий. Незаметно для себя Екатерина стала привыкать к этому строгому режиму, увлекаясь все больше и больше. Каждый день приносил огромное количество новой информации, и как оказалось, закреплением уже полученной. То есть в голове уже складывался некий конгломерат знаний, который прочно закреплялся и рос, рос, рос. Этот рост Екатерина ощущала ежедневно. Количество вынашиваемых в течение дня томов на голове прогрессивно уменьшалось с приобретением знаний и уверенности. Усталости к концу рабочего дня уже не чувствовалось, глаза горели, мозги работали безотказно. Во время обсуждения, она уже не сидела, проглотив язык, ловя молчаливые взгляды руководителя. Он не хвалил ее, но уже оценивал по-другому, говоря при всех, что ему нравится ее активность и что только из того получится грамотный специалист, кто никогда не будет сидеть на месте, а постарается освоить новые темы и методы лечения.

Через пару недель он уже брал с собой всех семь ординаторов в другие отделения для консультации сложных больных. Катька, вдруг, заметила, что ему явно было очень приятно быть в центре молодых врачих – красоток. Стремительно продвигаясь по отделениям в развевающемся белом халате, он постоянно находился

в окружении спешащих за ним умниц – красавиц, и на ходу получал откровенные завистливые восторги со стороны своих коллег. Он подходил к пациенту только для того, чтобы победить его болезнь и неустанно показывал всем ему доверенным ученикам, как это делать!

Незаметно пролетел сентябрь, а у Катьки сложилось впечатление, что она родилась в этом отделении, выросла и жила в нем всю свою жизнь. Игошин уже не рычал на них, как в первые дни обучения.

Обеденные перерывы проходили в его кабинете, чаем не ограничивались. На столе часто присутствовали дефицитные продукты, стол ломился, так как каждый старался принести в новую семью что-нибудь этакое вкусное. Дискуссии начинались уже с самого начала обеда и были продолжительными и интересными. Все принимали участие, у каждого было свое мнение, а Виктор Петрович в это время царствовал, и видно было по его довольной улыбке, насколько ему все это нравится. Из тирана он превратился в родного для них всех человека, который в любое время подставит свое плечо, поможет, направит, не оставит одного в трудной ситуации.

Как-то в один из дней, торопясь в очередное отделение для консультации, Катька вбежала в еще открытые двери лифта и наткнулась на одиноко стоящего руководителя. Она смутилась, так как никогда не видела его без сопровождения. Двери захлопнулись, он нажал кнопку нужного этажа и внимательно посмотрел на нее:

– Екатерина Владимировна, я сегодня утром узнал о вас нечто такое, о чем вы должны мне были сказать при первой встрече, – заинтриговал он ее уставшим голосом.

Она непонимающе глядела ему прямо в глаза, быстро перебирая в памяти, что она могла не договорить или забыть. У нее такие промахи встречаются редко. Катька не отводила от него глаз, ни в чем не найдя себя виноватой, продолжала напрягаться дальше.

– Я сегодня был в оргметодкабинете. Мне сказали, что вы оформлены в наше отделение платно и должны идти по отдельному расписанию занятий. Это так? – Он внимательно оглядывал ее.

Екатерина нахмурилась. Она не понимала зачем, и даже не знала о том, что должна была предупредить кого-то, что заплатила кучу денег за то, чтобы ее научили профессии.

– Да. Мне пришлось заплатить за обучение, потому что других путей мне никто не предложил, а время я терять не хочу. А зачем я должна об этом рассказывать – не понимаю.

– Почему, вы говорите, не предложили? Вы что, ждали пока, к вам кто-то придет и все подробно расскажет? Вы сами должны были искать другие пути, – пылко парировал Виктор Петрович.

– За мной никого нет. И я никому не была нужна. Посоветоваться не с кем, – она отвела от него взгляд и, немного помолчав, продолжила. – И потом, я не жалею об этом. Я рада тому, что попала на первичную специализацию именно в ваше отделение, – улыбнувшись, весело ответила она.

Уже к обеду Игошин вызвал ее к себе в кабинет и представил заведующей функциональной диагностики Бодиной Елене Васильевне. Они быстро обсудили, в какие дни и часы Екатерина должна будет проходить индивидуальный курс обучения в ее отделении, причем специально для нее будут проводиться занятия по нарушениям ритма сердца и еще она должна поработать в поликлинике на приеме.

После ухода Елены Васильевны Екатерина с обожанием и слезами на глазах смотрела на своего руководителя.

– Пока, думаю, достаточно, – глядя на нее, с огоньком в глазах сказал Игошин. – Сейчас придет из отпуска лечащий врач 10 палаты. Очень серьезный и требовательный молодой человек. Многие ординаторы не выдерживают работать с ним, но вас, я думаю, это не испугает. Он будет помогать вам, а вы ему.

– Виктор Петрович, спасибо вам огромное. Даже не знаю как…

– А вот этого уж и не стоит, поверьте мне, – перебил он ее. – Я все вижу далеко вперед. У вас все сложится очень удачно. Вы умеете противостоять трудностям. Идите, вас уже ждут, – улыбаясь, закончил он.