Руки прочь, Эйдан Линч!
Шрифт:
Музыка стала тише, но не смолкла окончательно. Это я осознала в ту секунду, когда почувствовала себя одиноко без желанных губ и твердого тела под своими ладонями. И поняла, что мы оказались в просторной ванной комнате. Нестерпимо захотелось умыться, иначе я запылаю подобно свечам, расставленным по углам длинной каменной столешницы со встроенной в неё раковиной.
Это я и сделала, в два шага преодолев расстояние до своей цели. Ледяная вода охладила разгорячённое лицо, капли пролились на тёмный мрамор. Хелл прижался бёдрами, вдавливая через тонкую ткань платья напряжённый член.
— Я не собираюсь отступать, Никки, — шепнул он, попутно прикусив мочку уха. Я едва слышно застонала. — Даже если будешь просить…
— Не буду.
В отражении зеркала сверкнули диким огнём его глаза, а потом ладони поползли вниз. Пальцами он подцепил подол платья и резко вздёрнул его наверх.
Высшие, такого испытывать прежде мне не доводилось! Желание прожигало насквозь, жадные ладони парня огладили мои ягодицы в невесомом кружевном белье, вжали их в возбуждённый пах, а в следующую секунду резко развернули меня лицом к лицу и усадили на столешницу. Будто я и вовсе ничего не весила.
Наши взгляды скрестились. Зрачки Хелла то сужались, то расширялись и почти полностью затапливали пылающую огнем радужку. Гипнотизировали. И это было волшебно, если бы не зудящий в подкорках шёпот:
Он не в себе. Ты не в себе.
Хелл скользнул пальцами по шее, потом выше, запустил их в волосы и намотал на ладонь пряди, вынуждая запрокинуть голову, ловя губами его сбившееся дыхание. Секунда, и новый поцелуй на грани борьбы за первенство лишил меня остатков воздуха.
В этой позе так приятно было ощущать горячую твёрдую плоть, что тёрлась о меня, скрытая слоем ткани. Ласкать его язык своим, позволять раз за разом таранить мой рот, и доказывать своё первенство в этом поцелуе. Пальцы у меня в волосах то сжимались, то разжимались.
Потрясающее ощущение пробивало молниями всё тело. Когда кто-то хочет тебя так сильно, что теряет над собой контроль, шепчет твоё имя, позволяет пропасть в своих руках и раствориться в океане эмоций…
Это ложные эмоции. Очнись! Верни его!
Нет уж.
Рубашку, невзирая на некоторые всё ещё держащиеся в петлицах пуговицы, я рванула так, будто она нанесла мне личное оскорбление. Высшие, это тело хотелось ласкать пальцами, губами, языком! Изучать гладкую разгоряченную кожу, впитывать аромат изысканного шипрового парфюма. В мозгу давно клубился похотливый туман, затмевающий всё, кроме желанного и готового для меня Хелла.
Готового настолько, что от потребности расстегнуть его брюки у меня дрожали пальцы.
Навязчивая и такая неприятная мысль ворвалась в сознание собственным голосом:
Ты должна остановиться!
Зачем, если мне так хорошо? От прикосновений к мужским соскам Хелл сдавленно застонал, обрушиваясь поцелуями на шею и ключицы. А я выгибалась навстречу, ловя ладонями сладкие мурашки, вспыхивающие на его коже.
Потому что ты этого не хотела.
Именно так. Именно здесь. Кстати, где это «здесь»? Музыка подпитывала возбуждение, пламя нескольких свечей наполняло помещение потусторонним сиянием, но ведь я как-то тут оказалась? И чем занималась до этого?
Не важно. Главное, чем я займусь сейчас — сексом с охренительно обжигающим парнем! Наконец я добралась до его брюк и неловким движением расстегнула ремень, подставляя для поцелуев ложбинку груди.
Это же Хелл! У вас только наладились отношения, ты научилась ему доверять.
Да, Хелл. Страстный, горячий. И умелый. Его ладонь как раз замерла на вершинке груди, всё ещё скрытой алой тканью платья, и сжала её до искр перед глазами.
Слишком горячий. Подумай. Температура его тела уже давно вышла за рамки нормальной. Ты должна взять себя в руки и вернуть ему сознание!
Ничего и никому я не должна! Имею право хоть раз поступить эгоистично, просто заняться сексом! И получить свою порцию удовольствия. Имею!
Тонкая лямка платья порвалась так быстро, что я этого и не заметила. Лишь застонала, когда горячая ладонь наконец накрыла оголённую грудь. Пальцы сжали сосок, я едва сдержала крик наслаждения. Невыносимо-сладкая пытка!
Конечно, имеешь. Но не сейчас. Включи уже голову!
Голову… Нормальная температура тела огневика… Когда-то я это знала. Из-за магии в их Изначальном Узле она несколько выше, чем у других. И значительно выше, чем у тленников. Тридцать семь градусов и одна десятая, да. Но сейчас, когда Хелл очертил языком чувствительную и возбуждённую горошину соска, это, неожиданно, частично вернуло меня в реальность.
Он же горит внутри! По-настоящему!
Высшие, дайте сил преодолеть этот туман, вновь начавший кружить голову. Отрешившись от музыки, я приподняла ладонь, которой ещё секунду назад зарывалась в белоснежные и мягкие волосы. Метка четырёхлистного клевера даже в этом неровном свете казалась воспалённой и слабо зудела. Протянув руку к крану, я открутила вентиль и подставила запястье под поток холодной воды. Стало легче, чернила начали бледнеть, открывая две симметричные точки на коже, похожие на следы от уколов.
Что-то всё же они с нами сделали. Со всеми нами. Но облегчение было недолгим, и когда мой мутнеющий взгляд зацепился за подрагивающее пламя свечи, я, сцепив зубы заранее, поднесла метку прямо к нему. Выжечь. Именно это и пришло мне в голову.
Боль была страшной. Словно ржавый гвоздь пронзил запястье и выпустил внутри ядовитые шипы. Перед глазами на миг побелело, а в следующую секунду я уже смогла более менее ясно видеть и мыслить.
Теперь музыка. С ней тоже что-то не так. Слишком настойчиво в голове бился модный ритм, продолжая потихоньку уводить сознание совсем не в ту сторону. Даже здесь. Небольшая прямоугольная колонка, подобные которой были заимстованы у людей, нашлась рядом с керамической мыльницей. Ее я стиснула в руке и пару раз ударила о столешницу. Устройство раскололось, ритм музыки потух почти полностью. Отлично.