Руки твоей прикосновение
Шрифт:
– Бедняжка!
– Что за бедняжка?
– Это было паучье яичко, - огорчилась она.
– Пауки сражаются не на жизнь, а на смерть, лишь бы спасти их, а этому не суждено было даже вылупиться. Он сгорел.
Джубилит взяла обе половинки, соединила их вместе и протянула фонарик Оссеру.
– Зря старалась, - пробурчал он.
– А вот и не зря, - возразила девушка.
– Попробуй. Оссер нажал на кнопку, и пещера озарилась ярким белым светом.
– Ты права, - тихо признался он.
Следя за его лицом, Джубилит
Оссер повернулся и, светя себе под ноги, направился в темный коридор. На обратном пути он не проронил ни слова.
Когда же они остановились у выхода на поверхность, давая глазам возможность привыкнуть к свету, он нарушил молчание.
– Ты даже не проверила, работает ли фонарик?
– Я была уверена, что он заработает, - ответила она, с изумлением глядя на него.
– Ты проголодался?
– Да.
Оссер взял у нее фонарик и спрятал оба в нише разбитого лестничного колодца. Вскоре они были наверху, где нещадно палило полуденное солнце, и голубой карлик светил сквозь бледную газообразную массу гиганта, отбрасывая на поверхность планеты одну-единственную тень.
– Сегодня сильно парит, - сказала Джубилит, заметив, что Оссер продолжает молчать. Решив, что он, видимо, размышляет о чем-то неприятном, до самой деревни она не пыталась больше завести с ним разговор.
Старая Ойва, разморенная жарой, зашевелилась в своем кресле и выпрямилась.
К ней приблизилась Джубилит, бледная, с ничего не выражающим лицом, и спросила:
– Это ты, Ойва?
– Я, Джубилит, - ответила старуха.
– Дорогая, я знала, что ты придешь. Мое сердце исстрадалось по тебе.
– Он здесь?
– Да. Вернулся из путешествия. Ты найдешь его уставшим.
– Ему следовало бы быть здесь после того, что случилось, - заметила Джубилит.
– Он поступает так, как считает нужным, - резко сказала Ойва.
Джубилит поняла свою чудовищную бестактность, и во рту у нее сразу пересохло. Никому не полагалось критиковать поступки Ренна.
Она взглянула на Ойву и стыдливо закрыла глаза.
– Ничего, ничего, дитя мое, - успокоила ее старая женщина, дотрагиваясь до девушки рукой.
– Ты огорчена чем-то... Ренн! Она пришла!
– Заходи, Джубилит, - послышался из дома голос Ренна.
– Он знает? Никто же не знал, что я приду!
– Он знает все, - сказала Ойва.
– Иди, дитя. Джубилит вошла в дом. Ренн сидел в своем углу, и музыкальный инструмент теперь отсутствовал. В комнате, кроме подушек, ничего не было.
Ренн улыбнулся приятной и мудрой улыбкой.
– Джубилит, подойди поближе.
– Выглядел он плохо, но сохранял спокойствие. Старик положил одну из подушек рядом с собой, и она медленно опустилась на нее.
Ренн молчал, и девушка сообразила, что он ждет, когда она заговорит первой. Тогда Джубилит произнесла:
– Отдельные вещи
– Верно.
Она сплела пальцы и спросила:
– И ничего не меняется?
– Всегда что-то меняется, - ответил он.
– В свое время.
– Оссер...
– Скорее псе поймут Оссера.
Джубилит собралась с духом и продолжала:
– Этого "скоро" долго ждать. Я должна узнать сейчас.
– Раньше остальных?
– мягко спросил Ренн.
– Пусть все узнают вместе со мной, - предложила она. Он покачал головой, и взор его потух.
– Тогда скажи только мне одной. Я сделаюсь частью тебя и буду общаться только с тобой.
– Почему тебе так не терпится? Девушка вздрогнула. Не от холода, не от страха, просто давно сдерживаемые эмоции выплеснулись наружу.
– Я люблю его, - медленно проговорила она.
– А любить - значит охранять и защищать. Я нужна ему!
– В таком случае отправляйся скорее к нему, - посоветовал он, но она осталась сидеть, опустив длинные ресницы, и слезы потекли по ее лицу. Тогда Ренн спросил:
– Ты что-то еще хотела мне сказать?
– Я люблю...
– Она вытянула перед собой руки, как бы охватывая этим жестом и Ренна, и дома, и деревню.
– Я люблю людей.., наш уют.., как мы приходим и уходим, поем и играем.., изготавливаем инструменты и одежду. Любить - значит охранять и защищать.., мне нравится все это. Я люблю Оссера. Я могу его уничтожить, ведь он ни о чем не догадывается, и если решусь на это, то защищу вас всех. Если я встану на его защиту, то он уничтожит вас. Я не знаю, что мне делать, Ренн. Передо мной дорога, - сквозь слезы воскликнула она, - а по обе стороны пропасть, и не остановишься.
– И понять его - найти ответ?
– Иного выхода нет!
– продолжала она изливать душу, с мольбой взирая на старика.
– Оссер - сильный, понимаешь, Ренн.., у него есть что-то такое, чего ни у кого из нас нет. Мы только что говорили с ним об этом. Это может изменить нас.., сделать частью его. Своими руками он воздвигает город.., и построит его на наших костях, если мы попытаемся помешать ему. Он хочет снова сделать нас великими.., говорит, что однажды мы были ими, но потом все растеряли.
– По-твоему, величие заключается в городах-башнях и машинах-птицах?
– Откуда тебе известно про них? Величие... Не знаю, не знаю, - плача, пробормотала она.
– Я люблю его, и он хочет построить город, подобного которому у нас не было. Он сумеет, Ренн? Как ты считаешь, а?
– Смог бы, - спокойно ответил Ренн.
– Сейчас Оссер в деревне. С ним те, кто возводит башню. Они дрожат от страха, ненавидят его, но боятся уйти. Он направил в дальние деревни, поселки гонцов с вестью, чтобы завтра с утра народ собирался у подножия гор для закладки города. Он хочет за сто дней построить дом, в который мы переселимся из деревни. Пригрозив, что сожжет ее. Но зачем.., зачем, Ренн?