Руки вверх, я ваша тетя !
Шрифт:
– Льготный, что ли?
– догадалась наконец Лола.
– Ну да! И документы свои отдала, удостоверение пенсионное и ветерана труда, а то ведь без документов сейчас в поезд не пускают, а с моими документами - это всегда пожалуйста...
– Ужас какой!
– воскликнула Лола.
– Так выходит, теперь они при ней найдут ваши документы... уже нашли...
– Выходит, так!
– пригорюнилась тетя Каля.
– Да зачем же мы оттуда сбежали?
– Лола оглянулась в сторону платформы.
– Надо было подойти, все им объяснить.., так и так, это я Свириденко, а погибшая - Захаровна.., как ее там по фамилии...
–
– Ну вот!
– и Лола сделала шаг в обратном направлении, в сторону представителей законной власти.
– Знаю я этих ментов!
– простонала тетя Каля и потянула Лолу за руку. Привяжутся, потом ни за что не отпустят! Я после первого мужа год на привозе стояла, рынок так у нас называется, так каждый почитай день менты налетали, что твои махновцы! И пока не откупишься от них - ни за что не выпустят! Конечно, ваши-то менты пожиже будут, никакого виду...
– тетя Каля презрительно поморщилась, - вот у нас, в городе Черноморске, менты - так это менты! Здоровые, пузатые, один капитан Голопузенко чего стоит! Кулак, что твоя тыква, усы, как у моржа, как гаркнет - с деревьев листья падают.., но до денег небось ваши тоже жадные! Нет, я к ментам в жизни не подойду! У меня и времени нет, дела важные, и денег нет лишних, чтобы от них откупаться...
– Но как же...
– предприняла Лола еще одну попытку, - ведь они теперь вас запишут как умершую...
– И не уговаривай!
– сурово отрезала Калерия Ивановна.
– Чтобы я своими ногами к ментам пришла? Хоть умершую, хоть воскресшую - мне наплевать! И Ивану Тимофеичу неприятности будут.., не бывать такому!
– и она решительно зашагала прочь.
Оглянувшись, Лола увидела, что милицейская машина, включив мигалку, уехала с перрона, и пожала плечами: переспорить тетю Калю она не надеялась и решила не ставить перед собой нереальных задач. В конце концов, тетя Каля пробудет у них недолго, потом уедет в свой Черноморск, и кто там узнает, что здесь ее посчитали умершей. И с родными несчастной Захаровны пускай она сама разбирается, Лола их знать не знает.
***
Открыв им дверь квартиры, Леня удивленно протянул:
– А где же знаменитая черноморская черешня?
Из-за его ноги выглядывала любопытная мордочка Пу И. Песик не интересовался черешней, ему просто хотелось быть в курсе всех происходящих событий.
– Ты представь, Ленечка, чего случилось...
– начала Калерия Ивановна, но Лола изо всех сил наступила ей на ногу.
Тетя вскрикнула и повернулась к племяннице.
Видимо, она прочитала все что нужно на ее лице, потому что замолчала, проглотив готовое сорваться с уст признание.
– Представляешь, - затараторила Лола, перехватив инициативу, - черешня совершенно испортилась! Просто в кашу превратилась! Пришлось прямо там все выбросить...
Тетя Каля хотела возмутиться и вступиться за честь замечательных черноморских ягод, но суровый взгляд племянницы остановил ее, и она только согласно закивала.
– Ну ничего, - усмехнулся Леня, - здесь тоже черешню можно купить, если уж вам так нужно...
Это он сказал зря.
– Черешню?
– обиженно проговорила Калерия Ивановна.
– Да я ж себе представляю, шо у вас здесь за черешня! Это же не ягоды, а натурально одно горе! Вот у нас в городе Черноморске черешня это черешня, каждая ягодка что твой помидор...
Тут она
– А ты мне скажи, Ленечка, где у вас нотариусы сидят?
– Нотариусов много, - Леня пожал плечами, вам все равно к какому?
– Нет, - тетя Каля полезла в одну из своих сумок и начала вынимать из нее все содержимое.
Выложив на тумбочку кусок туалетного мыла "лесной аромат", полтора десятка огромных пластмассовых бигудей, расческу, по внешнему виду подходящую разве что для вычесывания овец, коробочку с раритетными психотропными духами "Красная Москва", выпущенными в один год с запуском первого искусственного спутника Земли и запрещенными Женевской конвенцией, как химическое оружие массового поражения, тетя Каля нашла наконец мятый конверт, надписанный ровным аккуратным почерком.
– Нотариус Штукен... Штакен... Штокенвассер, с трудом прочитала она головоломную фамилию.
– Ну так здесь и адрес должен быть, - Леня протянул руку за конвертом, - вот же написано - девятая Красноармейская, дом пять...
– Ой, правда!
– обрадовалась Калерия Ивановна.
– А я тут-то и не прочитала.., надо мне к нему ехать, к этому Штукенштакену. Которая, говоришь, Красноармейская?
– Девятая.
– А сколько же их всего?
– Кажется, тринадцать.
– Ну, поразвели улиц! Хоть бы уж по-разному называли, а то все одни Красноармейские...
– Тетя Каля, а зачем тебе к нотариусу?
– переглянувшись с Леней, спросила Лола.
– Что у тебя за дела с этим... Штокенвассером?
– Вот у меня лично с ним никаких дел не было! громогласно ответила тетка.
– Я его, этого Штукен... чтоб его.., я его в глаза не видела! Но понимаешь, сижу я у себя в Черноморске, как раз черешня поспевать начала, и вдруг Васька-почтальон приносит письмо. Он его, конверт-то, в лужу уронил, когда с велосипеда упал. Они, видишь ли, с шурином как раз день строителя отмечали, шурин у него на стройке прорабом служит. Тоже, тот еще фрукт, однажды с лесов свалился, так чуть шею не сломал, так с тех пор она у него на сторону. У нас мужики даже песню про него сложили...
И тетя Каля запела на мотив всем известных "Подмосковных вечеров":
– Что ж ты, милая, смотришь искоса,
Низко голову наклоня?
У меня, милок, шея сломана
С крыши выбросили меня...
Голос у тетки был сильный, как у целого донского казачьего хора. И такой же басовитый.
Лола за спиной тети Кали страдальчески подняла глаза к потолку, Маркиз же успокаивающе ей подмигнул. Он взял из теткиных рук конверт и прочитал, что Калерии Ивановне Свириденко надлежит такого-то числа явиться к нотариусу Штокенвассеру по делу о наследстве.
– И не спрашивай меня, от кого наследство! зачастила тетя Каля. Понятия не имею, кто мне чего оставил! Может, и вещь-то нестоящая! А только думаю, дай съезжу в Петербург, племянницу проведаю! Уж сколько лет не видались! Пока синенькие не поспели, как раз и обернусь!
– Хм, - произнес Маркиз, - какие зелененькие знаю, это баксы, наши это деревянненькие, а вот синенькие...
– Ох, и серый ты, Ленька!
– вздохнула Лола. Синенькие - это баклажаны, все знают.
– Что я - баклажанов не видел!
– Леня обиделся, что его обозвали серым.
– Ты еще скажи, что я помидоров никогда не ел!