Руки вверх!

Уоллес Эдгар Ричард Горацио

— Так я и думал, — вставил Ганнер. — Не нужно быть провидцем, чтобы предугадать дальнейшее… Сразу же после этого события миссис Мэдиссон резко изменила отношение к вам, не так ли? Тогда вы еще не были женаты? Хорошо… Данти представил молодой женщине, что совершенно очевидно, какое-то доказательство, достаточно веское, если оно способно было толкнуть ее на такое… на такой… гм… поступок…

— Я ни в чем не упрекаю ее, — сказал Люк, и, увидев лукавый огонек в глазах собеседника, спросил:

— А вы?

— Как вам сказать? Я давно уже перестал упрекать людей в

чем бы то ни было. Что толку? — Ганнер сбил пепел с сигаретки. — Все это не так просто. Вы столкнулись с двумя очень опасными преступниками — с Коннором и Мореллем.

Он прошелся по комнате с полузакрытыми глазами.

— Более всего меня беспокоит Коннор. Если его посадят, тогда все в порядке. Пока он выйдет, вы все устроите и сможете только смеяться над его угрозами. Но если он останется на свободе, то будет следовать за вами по пятам, когда вы вернетесь из Ронды. У вас есть паспорт?

Люк сунул руку в карман, и на его лице отразилось недоумение.

— Я потерял его!

Хэйнс раздосадованно щелкнул языком.

— Если вы потеряли его в том притоне, то вы сидите в луже, — не особенно элегантно, но достаточно емко выразился он.

— Что ж, нам остается только одно — вернуть паспорт. И еще: я очень хотел бы взглянуть на письмо, которое оставил молодой самоубийца.

— Не думаю, чтобы он писал его… А если даже я так, то оно наверняка уничтожено.

Через десять минут Ганнер вышел. Прежде всего он отправился в полицейское бюро на набережной Темзы. Он хорошо знал местного инспектора. Между ними, непримиримыми противниками по сути, было нечто вроде дружбы, непонятной порядочным людям.

Ганнер встретил инспектора выходящим из бюро.

— Я слышал, вы работали сегодня в амбарах?

Инспектор улыбаясь посмотрел на него.

— Слух, уведомление или непосредственное наблюдение, дружище?

— О чем вы? — спросил Ганнер с самым невинным видом.

— Коннор рассказал мне, что вы были там за несколько минут до нас и предлагали ему какой-то пакет. Когда же он отказался от дела, вы отплыли на лодке.

Конечно, достойно сожаления, что полиция часто вынуждена прибегать ко лжи. Но ей так часто приходится иметь дело с такими изощренными аферистами и мошенниками, что это может служить извинением, Ганнер вполне доверял своему собеседнику.

— Да, я был на верфи. По правде, я приходил по совершенно другому поводу — подлоги не имеют отношения к моей… профессии, вы ведь знаете. Я видел начало облавы и счел за лучшее удалиться. Вы не арестовали Коннора?

— Нет, — ответил чиновник. — Мы не нашли ничего подозрительного. Он со своими друзьями теперь занимается, вроде бы, торговлей солью. Вам что-нибудь известно об этом?

— Даже если бы это было так, я не смог бы ответить на ваш вопрос, — холодно сказал Ганнер. — Значит, вы не задержали Коннора… Жаль, очень жаль…

Сыщик оглянулся и сказал, понизив голос:

— Если вы так заинтересованы в том, чтобы Коннор некоторое время посидел спокойно, вы могли бы…

Ганнер покачал головой.

— Я не даю справок подобного рода, вы же знаете… Коннор еще на верфи?.. Что ж, придется

навестить его. Разумеется, мы с вами не виделись, Пульман.

Придя в домик, он застал Коннора в приподнятом настроении. Он не выразил восторга при виде Ганнера, но и не проявлял своих чувств открыто.

— Вы должны мне четыре фунта, — начал он. — Я заплатил их за лодку, которую вы угнали… Надеюсь, вы пришли не надолго? Я жду одну… даму.

— Бог мой! Какая же из твоих подружек стала носить столь громкий титул? — спросил Ганнер.

— Такие с вами не знакомятся, — не смущаясь, ответил Коннор. — Это миссис Мэдиссон. Она потеряла мужа.

Глава 23

Ганнер Хэйнс внимательно посмотрел на него.

— Миссис Мэдиссон? Кто это?

Коннор закурил сигарный окурок, валявшийся в пепельнице, и медленно произнес:

— Так, знакомая… А что вы сделали с вашим другом?

— Кто такая миссис Мэдиссон?

В его тоне прозвучали те резкие нотки, которые не предвещали особого благополучия для собеседника. Коннор это хорошо знал.

— Жена моего друга, — ответил он.

— Садись.

Коннор неохотно придвинул стул и уселся. Хэйнс подошел к двери, запер ее на ключ, затем положил его в карман.

— А теперь мы поговорим, — сказал он, садясь напротив.

— Послушайте, Ганнер, я не ищу ссоры с вами, — нервно начал Коннор. — Если дело выгорит, вы получите свою долю. Если Мэдиссон говорил правду, это пахнет деньгами, причем, немалыми. Конечно, сразу я не поверил ни одному его слову, но когда вы ушли, Билл — один из моих людей — рассказал мне, что читал в газетах что-то о свадьбе Мэдиссона. Я немного поболтал с полицией и выяснил, что тот самый человек, который участвовал в деле с Тоффани, забрался вечером в квартиру Мэдиссона. Это совпало с тем, что рассказывал Мэдиссон. Иногда случается, что богатый человек развлекается на стороне грабежами — но такая птичка мне попалась впервые. Это золотая жила, Ганнер!

— А ты уверен в том, что это действительно он? — спросил Ганнер.

Его собеседника подкупила спокойная деловитость вопроса, и он с готовностью продолжал:

— Еще бы! Я послав одного из моих людей в бюро к Мэдиссону. Там висит его портрет. Он узнал его и заметил фирменный знак фотографа. Тут же пошел к нему, чтобы купить копию с негатива. Того на месте не оказалось, но парень узнал номер газеты, в которой была напечатана эта фотография. Вот этот номер!

Он вынул из ящика газету и протянул ее Ганнеру.

— Как живой! Я его узнаю из тысячи. С усами или без них! Молодчик исчез на другой день после свадьбы. Ясно, что здесь замешана женщина…

— Какой ты догадливый, — насмешливо перебил его Ганнер.

— Отстаньте! Есть фотография и есть человек. Я могу его купить со всеми потрохами, и он это отлично знает. Но пока он на воле, я решил начать с его жены. Там тоже водятся денежки. Вот я и написал письмо…

— Что за письмо? — перебил его Ганнер.

Тот колебался.

— Билли пишет лучше меня… я читал как-то в газете, что умные люди очень плохо пишут…