Рукопашная с купидоном
Шрифт:
— Вы должны были предупредить даму, что в блюде много специй.
Дикторша между тем вернулась к биографии Синякова. Затем на экране замелькали лица важных людей, которые высказывали самые разные предположения о том, кто мог похитить опасного преступника. Синяков, убийца-одиночка, ранее несудимый, никогда не попадал в поле зрения правоохранительных органов. У него нет связей в преступном мире, и какие силы могли организовать побег, было неясно.
Кое-как прокашлявшись, Лайма полезла в сумочку за телефоном, но у нее тряслись руки, и она никак не могла его оттуда
Пророк тоже заинтересовался пистолетом и жадно потянулся к нему, но Лайма, не придумав ничего лучше, сильно шлепнула его по руке.
— Ай! — воскликнул он, отдернул длань и прижал ее к груди так, как это делает кошка, попавшая лапой в воду. Глаза у него стали круглыми и обиженными.
Ни Медведь, ни Корнеев на вызовы не отвечали.
— Зачем вы это сделали? — спросил Бондопаддхай, поглядев на нее так, будто бы он сидел на троне, а Лайма стояла, согнувшись в поклоне у его подножия. — Как вы посмели? Кто дал вам право?
— Не надо цапать, что не просят, — ответила Лайма по-русски, а лотом «перевела»:
— Смиренно прошу прощения, я перепутала вашу бесценную руку с рукой вашего помощника Пудумейпиттана. Поэтому позволила себе остановить ее поступательное движение. Нижайше прошу простить меня.
Бармен слушал их во все уши, едва не выпрыгнув из-за стойки.
— Я обеспокоен тем, что вы носите с собой оружие.
— Но ведь я охраняю самое ценное, что есть у «Оставшихся». Ваша жизнь находится всецело на моем попечении. Ради вашей безопасности я готова на все.
— Хорошо, — смилостивился пророк и неожиданно пощекотал Лайму под подбородком. — Будем дальше кушать наш завтрак.
Он заказал тефтели в йогурте, курицу в апельсиновом соусе и еще какие-то диковинные блюда, от которых шел чудесный сливочный дух. Лайма выпила четыре чашки кофе и четыре раза просмотрела новости. Все каналы показывали нападавшего, который вырубил незадачливого оператора. Лайма ни секунды не сомневалась, что это чудовище под шапочкой — Евгений Корнеев и что второго злоумышленника, оставшегося вне поля зрения камеры, свидетели опишут как здоровенного дядьку с широкими плечами и огромными ручищами. Она даже догадывалась, зачем им понадобился Синяков. И приготовила фразу, которую прокричит, как только кто-нибудь из этих типов ответит на звонок: «Как вы посмели действовать без моей санкции?!»
Примерно через час ее сумочка начала подпрыгивать и вздрагивать на коленях. Наевшийся до отвала Бондопаддхай сидел на стуле, прикрыв глаза и тихонько постанывая. Лайма ни о чем у него не спрашивала, опасаясь, что он не стонет, а поет.
— Алло! — сказала трубка басом.
— Как вы посмели действовать без моей сан… — взвизгнула она, но не успела довизжать до конца, потому что Медведь ее перебил.
— Забирай индусов и прячься. Немедленно!
Лайма вскочила и забегала с трубкой по ресторану, держа ее перед собой и выкрикивая:
— Куда я спрячусь?! Вы спятили! Мне некуда их деть! Вы болваны! Как вы посмели?!
Трубка отвечала ей бешеным пиканьем, как будто нервничала не меньше собеседников. Все, кто был в ресторанчике, перестали жевать и с любопытством смотрели на Лайму. В конце концов она упала на стул и, сжав виски руками, приняла решение. Она будет таскать индусов по городу, пока оставшаяся часть группы "У" не вернется из самоволки. Можно пойти в кино, спуститься в торговый центр на Манеже, показать им Большой театр, в конце концов.
Однако Бондопаддхай неожиданно выкинул фортель. Он заявил, что должен ехать на встречу со своими сторонниками. И был настроен столь решительно, что Лайма растерялась. Никакие уговоры на него не действовали, он рвался на улицу и требовал автомобиль. Угомонился он только тогда, когда уселся в такси и получил заверение, что они немедленно, сию же секунду отправляются в то место, куда должны прийти верующие, чтобы лицезреть его.
— Поезжайте в сторону ЦУМа, — приказала Лайма шоферу. — Постарайтесь попасть, в пробку. Чем дольше мы будем ехать, тем больше я вам заплачу.
— Очень хорошо, — пробормотал шофер и свернул в ближайший переулок.
Однако не успели они как следует поплутать, как снова позвонил Медведь. Теперь его голос был не в пример спокойнее.
— Что там у тебя? — спросил он сочувственно, словно догадался, какую бурю пришлось пережить Лайме.
— Он хочет к верующим! — с отчаянием в голосе воскликнула она. — Мы в машине.
— И куда вы направляетесь?
— В ЦУМ.
— Н-да? Ты думаешь, тебе удастся обратить в его веру покупателей в ЦУМе?
— Я не знаю, что делать. Он решил выступить перед своими сторонниками — и баста! Он думает, что я везу его на собрание.
Свои претензии по поводу похищения убийцы Синякова она решила приберечь на потом. Сейчас ее больше интересовало, как самой выпутаться из патовой ситуации.
— А вы где? — спросила Лайма, стараясь изо всех сил, чтобы в ее голосе не прозвучали плачущие интонации.
— Мы едем в автобусе, — откликнулся Медведь после некоторой заминки. — Пришлось взять автобус, больше ничего не было. Наша машина немножко.., поломалась.
— Что мне делать с пророком? — снова спросила Лайма.
— Вези его к ЦУМу, мы сейчас тоже подъедем туда и что-нибудь сообразим.
Шофер такси так хорошо исполнил поручение, что возле универмага они оказались очень даже не скоро. Лайма сразу заприметила большой автобус, ставший на прикол возле тротуара. В кабине неподвижно сидел водитель. У него был такой вид, будто его стукнули по голове чем-то тяжелым, но упасть он еще не успел. Круглыми невидящими глазами смотрел он в неведомую даль, подобно капитану корабля, перенесшего жестокий шторм. Передняя дверца автобуса оказалась открыта, и по ступенькам им навстречу спустился Медведь. Ничего необычного в его облике Лайма не заметила.