Рукопашная с Мендельсоном
Шрифт:
– Во-вторых, только Белов мог в субботу уничтожить письмо – в институте кроме дежурных никого не было, а открыть и, главное, снова опечатать кабинет мог только он. В-третьих, звонок Шаткову с угрозами. Звонили, между прочим, из института, и звонил Белов, это установила экспертиза.
– Как? – изумилась Лайма. – Он что, ненормальный – делать такие звонки с работы?
– Именно что нормальный. Ведь он сам и контролировал все записывающие устройства, так что звонил безбоязненно. Не учел лишь одного – Шаткова в это же время прослушивали и записывали бандиты под руководством твоего, Лайма, друга, Станислава Андреевича, по кличке Стась.
Когда я припомнил твой рассказ об этом,
– Еще бы, – усмехнулась Лайма.
– В общем, мы получили запись и убедились – это голос Белова. Кстати, Станислав Андреевич просил кланяться тебе, говорил, что ему очень приятно будет увидеться с тобой еще раз.
Лайма содрогнулась, но промолчала. Про себя, во всяком случае, она такого сказать не могла.
– И последнее. Звездочки стали финальным звеном в этой цепочке доказательств. После задержания Белова эксперты проверили и подтвердили – действительно, тот кусочек металла у Полянского под ногтем – это отломанная от звездочки лапка-крепление. Видимо, когда Белов напал на Полянского, тот схватил его за руку, зацепился за ремешок и посадил себе такую вот занозу. Белов же не пожелал расстаться с дорогой сердцу звездочкой и починил ее, припаяв вместо родной лапки проволоку. Видимо, не думал, что отломанная лапка может стать уликой. А скорее всего просто не сообразил, как именно она отломилась.
Теперь о главном. Белов говорит, что убил Полянского по приказу Зои Борисовны Кузяевой. Точнее – по взаимной договоренности.
– Не может быть! – воскликнула Лайма.
– Ерунда все это, – подхватил Медведь. – В институте все знают, как Белов ненавидит Кузяеву! Поговаривают, что он будет первым, кого она уволит, если займет директорское кресло.
– Это все игра, блеф, – возразил Тагиров. – Они разыгрывали вражду для того, чтобы проворачивать свои делишки и не попасть под подозрение. Кузяева – приятельница Белова и его бывшая любовница. Лет десять назад Белов возглавлял охрану мужа Кузяевой, известного в городе бизнесмена. Но тот узнал об этой связи и со скандалом Белова выгнал. Тогда Кузяева взяла опального охранника на работу к себе в институт. А муж вскоре погиб при неясных обстоятельствах. Кстати, милиция сейчас снова подняла это дело. Здесь, вероятно, тоже не обошлось без Белова.
– Так почему же они убили Полянского? Чем он им мешал? – нетерпеливо воскликнула Лайма.
Тагиров развел руками.
– Карьера. Причина страшного преступления до ужаса банальна. Кузяева все эти годы мечтала возглавить институт. Она вообще женщина амбициозная. К тому же Кузяеву поддерживал ее давний покровитель, крупный чиновник чисторецкой администрации. К слову, это ему она написала то злополучное письмо, но Полянскому отправила по ошибке. Фамилия адресата – Поляков. Такое случается, все знают. Открыла список адресов и случайно ткнула в строчку выше – вот и улика, правда, косвенная.
Так вот, относительно мотивов. Когда институт начал возрождаться в новом качестве и появились очень хорошие перспективы, Кузяева решила, что настал ее звездный час. Но тут как снег на голову свалились эти московские ученые, и Полянский стал исполняющим обязанности директора. И судя по всему, именно его должны были окончательно утвердить в должности. Чисторецкий благодетель Кузяевой боролся за ее назначение, но одолеть московских чиновников оказался не в силах. Для Зои Борисовны в силу возраста это была последняя возможность возглавить большую серьезную организацию. Других возможностей могло уже не представиться, тем более Чисторецк – не Москва,
Белову Кузяева доверяла безоговорочно. Дело обставили следующим образом. Полянский допоздна задержался на работе. Как исполняющий обязанности директора он курировал строительство нового корпуса. Под каким-то предлогом Белов заманил Полянского на десятый этаж. С ключами, как вы понимаете, у него проблем не было. Он отпер дверь, ведущую в переход, и подозвал ученого к оконному проему, куда была подведена труба для строительного мусора. Тут он, вероятно, напал на него, нокаутировал и засунул в трубу. Он, конечно, не рассчитывал, что Полянский во время борьбы схватит его за руку, – закончил свой рассказ Тагиров.
– И что, Кузяева во всем призналась? – поинтересовался Корнеев.
– Пока что нет. Но это – лишь дело времени. Рассчитывает на помощь своего покровителя. Но у того сейчас проблемы: если докажут, что он был в курсе подготовки убийства, ему придется очень несладко. Белов – тот вовсю дает показания. Еще вопросы будут?
– Один вопрос! – как на уроке в школе подняла руку Лайма. – Что здесь делает Афиноген Беседкин, и как он вообще сюда попал?
– Знаете, это удивительное стечение обстоятельств, – понизил голос Тагиров и даже оглянулся, как будто Беседкин мог притаиться сзади. – Меня всегда поражают такие совпадения. После того как возле Дворца бракосочетаний его задержали за злостное хулиганство, его родители примчались в милицию со справками, что ребенок невменяем и за свои поступки не отвечает. Разумеется, Беседкина отпустили. На следующий же день его дедушка, у которого большие связи, договорился, чтобы внука срочно услали в командировку подальше от Москвы и на срок не меньше недели. Хотели, чтобы мальчик немного пришел в себя, подышал чистым провинциальным воздухом и одумался. И Беседкина отправили инспектировать строительство нового корпуса института прикладных нанотехнологий в славный город Чисторецк. Где он ночью наткнулся на террористов и даже сфотографировал их, с перепугу нажав на кнопку автоматической съемки. Правда, виден там один Герлоф Схейл, да и то не очень четко.
– Но Беседкин при встрече его узнал! Поэтому он кричал во время драки: «Я тебе покажу, как по стройкам шляться!» – припомнил Корнеев.
– Именно. Кроме того, он имел поручение осмотреть новое здание Летнего театра и дать свое заключение о качестве строительства. Но здесь он вдруг увидел Лайму. И бегал следом за ней до тех пор, пока не ввязался в операцию по освобождению Мельченко.
– А где он сейчас? – осторожно поинтересовалась Лайма.
– В больнице.
– Господи ты боже, что с ним?!
– Пока лишь температура и насморк, но он напугал врачей рассказами о своем слабом здоровье, и они держат его под наблюдением – на всякий случай. Еще вопросы, или будем расходиться?
– У меня вопрос напоследок, – раздался голос Корнеева. – А чем закончился наш любимый фестиваль? Мы в этой горячке совсем про него забыли.
– Фестиваль? – удивился Тагиров. – Нормально закончился. Люди были потрясены зрелищем рухнувшего театра, но поскольку никто не пострадал, все быстро успокоились. Вообще-то веселье продолжалось всю ночь, и в конце гостям уже как-то не до театра было. А назавтра большинство разъехалось по домам, увозя самые приятные воспоминания. К тому же кто-то пустил слух, что теперь это будет на каждом фестивале – сначала строят театр, потом его взрывают. И так ежегодно. Многие верили. Ну что, пора заканчивать наше совещание?