Рукопашный бой

Милан Виктор

Нинью нахмурился:

– Вы шутите.

– Нет, нет, это абсолютная правда, заместитель директора. Вы видите очень специфический секундомер, которому почти тысяча лет. Его использовали на древнем плоском телевидении Земли для отсчета кадров при показе за шестьдесят секунд.

– Разумеется, – проворчал Нинью. Он не знал, что сказать по данному поводу, но будь он проклят, если этой жабе удастся уличить его в невежестве.

Кацуяма с энтузиазмом закивал головой. Влага поблескивала на кончиках его усов, заметил Нинью с отвращением,

словно тот их жевал.

– Я говорю о новом пополнении моей коллекции, – объяснил Кацуяма. – У меня уже есть микрофон Йозефа Геббельса, статуя Микки Мауса полуметровой высоты, шляпа Индианы Джонса и свитер, который надевал президент Франклин Рузвельт во время беседы с населением, хотя подозреваю; что это просто копия. Все вещи из двадцатого века.

– Почему вы настолько одержимы именно этим периодом? – спросил Нинью, не подозревавший о пристрастии Кацуямы.

– Потому, что эта эра видела расцвет массовых коммуникаций!

Глаза Нинью округлились:

– И что из этого?

– А то, что она видела и расцвет манипуляций со средствами массовой информации. Йозеф Геббельс первым открыл принцип большой лжи, на котором основывается формирование общественного мнения. Мои реликвии – артефакты герра Геббельса и других гениев пропаганды, которые специализировались на создании мнения толпы, оперируя общественными развлечениями, используя в разумных пределах тенденциозную подачу новостей, фальсифицируя выборы или действуя впрямую через демагогию.

– Вы уверены, что вещица – подлинная? – спросил Нинью. – На вид ей не дашь тысячу лет. Кацуяма растерянно заморгал:

– Почему вы так считаете?

– Господа...

Обернувшись, они увидели достопочтенного Персиваля Филлингтона, графа Хашиманского, направлявшегося к ним от величественного здания. Он был стройным молодым человеком лет тридцати, с бледным красивым лицом и светло-каштановыми вьющимися волосами. Держался граф достойно, но в душе Нинью презирал его. Вид, подобающий мужчине, хозяин замка поддерживал с помощью гимнастического зала, тренеров, саун и массажей. Он занимался кендо, как и почти все члены высшего общества в Империи Драко-нис. Граф даже предпринял небольшую вылазку, чтобы стать рядовым водителем робота. Но из него не вышло настоящего воина из-за мягкосердечия.

Именно поэтому приходится договариваться о наших насущных делах с якудзой, хотя все законы политики требуют вести переговоры с вами.

– Вы слышали? ГКМ передало сообщение откуда-то из Внутренней Сферы, что Чандрасехар Курита открыл какую-то новую гиперимпульсную технологию коммуникаций?

Нинью не взглянул на Кацуяму, но почувствовал его усмешку. Правитель планеты недоуменно переводил взгляд с одного на другого. У него были большие карие глаза, немного навыкате, опушенные густыми ресницами.

– Вы оба знаете об этом, – заявил он тоном, настолько близким к обвиняющему, насколько мог себе позволить правитель планеты

в присутствии второго лица в СНБ и шефа пропаганды.

– Автор этого сообщения – помощник директора Кацуяма, – нехотя признал Нинью. Губы графа округлились.

– Но теперь фанатики «Слова Блейка» ринутся на Хашиман! – воскликнул он. – Они сделают все, лишь бы сохранить гиперимпульсную монополию, даже под контролем Ком-Стара.

– Так и будет, правитель, – самодовольно подтвердил Кацуяма.

– Но, Нинью-сан, я думал, что СНБ ведет кампанию против «Слова Блейка».

Придется что-то сказать этому дураку. Если не ублажить его самолюбие, он может причинить немало беспокойства. Такт являлся еще одним качеством, которое Субхаш пытался привить своему приемному сыну. Улыбающийся оказался очень требовательным учителем.

– Мы твердой рукой подавляли все вылазки, которые предпринимала секта «Слово Блейка» против оборудования Ком-Стара в пределах Империи Драконис, лорд. – Нинью улыбнулся, хотя улыбка странно смотрелась на его изрезанных шрамами губах. – Если они согласятся оставить в покое Ком-Стар, Служба национальной безопасности позволит им свободно действовать в любых других направлениях.

– О-о-о, – протянул граф. Маска актера театра кабуки, выражающая удивление, казалось, застыла на лице правителя планеты. Нинью с трудом сдержал усмешку. – Так вы хотите, чтобы они достали для вас старого толстого Чандрасехара из глубоко вырытой норы, правильно?

Помимо всего прочего и это, подумал Нинью. Его уполномоченные были настороже и постоянно, в любое время дня и ночи, принимали шпионов, прибывающих из секты «Слово Блейка». Сейчас последователи Блей-ка шагу не могли ступить в пределах Империи Драконис, не согласовав программу действий с СНБ.

Как Нинью дал понять Филлингтону, Служба национальной безопасности не намеревалась чинить препятствий проповедям сектантов до тех пор, пока те будут поступать согласно предписанным директивам, но Нинью и Субхаш не были уверены в их покорности. Более того, организаторы провокации считали, что в неистовом рвении уничтожить ХТЭ и ее дерзкого хозяина секта «Слово Блейка» скомпрометирует агентов, которых она ухитрилась внедрить в пределы Империи Драконис без ведома СНБ.

Улыбающийся считался мастером двойной игры.

Филлингтон помолчал несколько секунд:

– Хорошо, но мне пора идти. Продолжайте обсуждать ваши планы. Ужин ждет, приходите, когда вдоволь надышитесь прекрасным вечерним морским воздухом. – Пребывание рядом с Нинью, казалось, действовало ему на нервы.

Правитель планеты быстрым шагом вернулся назад в дом, Нинью остался снаружи, жестом отпустив Кацуяму. Искушение в виде накрытого стола являлось непреодолимым для этого коротышки, и обычно он не мог долго сопротивляться. Но Кацуяма остался торчать сбоку от Нинью, серый силуэт в сумерках, словно бесформенный призрак.