Рукопись из Тибета
Шрифт:
Спешившись, мы привязали животных к бронзовому кольцу, вмурованному в стену, и прошли вслед за посредником во двор, где были встречены упитанным, средних лет мужчиной.
— Гун-ган сан, уважаемые ламы — поприветствовал он нас по — тибетски. — Я хозяин усадьбы. Она перед вами.
— Да, — сказал на пираха Кайман, взирая на дом. — Это явно не та хижина, что была у меня на Ориноко.
Строение, площадью в сотню квадратов, было двухэтажным. Первый, с высоким крыльцом — черного тесаного гранита, а второй из розоватой лиственницы. С плоской в этих местах крышей, украшенной по фронтону расписным фризом, шестью
К нему примыкал просторный, выложенный светлыми плитами двор с колодцем, в дальнем конце которого имелась каменная постройка, а за ней виднелся цветущий сад, откуда легкий ветерок доносил тонкие ароматы.
Для начала хозяин показал нам дом, состоящий из кухни с обеденным залом, четырех комнат и домашней часовни, оборудованный подвалом, а затем постройку во дворе, оказавшейся конюшней.
После мы прошли в сад, состоявший из вишневых с яблоневыми деревьев, в центре которого, у небольшого пруда имелась ажурная деревянная беседка, а в тыльную часть окружавшей усадьбу стены, была врезана дубовая калитка.
За ней тянулся речной берег где блестела водная гладь Кьи Чу, а за рекой туманились горы.
Место и сам дом покупателям весьма понравились, о чем мы сообщили хозяину, вслед за чем перешли к торгу.
Он запросил цену в юанях, равную тридцати тысячам долларов, что нас вполне устроило. После чего стороны, ударив по рукам, на автомобиле хозяина, стоявшем в конюшне (им оказался советский УАЗ) отправились в столичный банк, где у лам, как известно, имелся валютный счет. В двенадцать с половиной миллионов фунтов стерлингов.
Там сняв необходимую сумму, при участии нотариуса оформили купчую. С соблюдением всех китайских законов и формальностей.
После мы вернулись назад, где мужчина передал новым хозяевам ключи от дома, распрощался и убыл.
— Достойный и уважаемый человек, — завистливо сказал ему вслед старик-посредник. — Окружной сборщик налогов. Переведен в Чунцин. На повышение.
Затем уехал и старик, получив свой процент за услугу, и мы остались одни. Полновластными хозяевами усадьбы.
Не откладывая в долгий ящик, решили переселяться. Очень уж хотелось почувствовать домашний уют и, как говорят, расслабиться.
Посоветовавшись, мы решили, что вождь для начала отправится в караван-сарай, дабы вместе с Сунлинем доставить сюда на животных наш скарб, а я пока прикину, что следует купить в дом, бывший совсем пустым, и где что оборудовать.
Спустя час маленький караван въехал во двор, мы развьючили его и определили животных в конюшню. Насыпав им в кормушки овса из остатков дорожного запаса.
— А это нам, — открыл крышку на плетеной корзине Кайман. — Прикупили по дороге. Внутри было жареное горячее мясо, сыр с зеленью, несколько пышных лепешек и бутыль китайского маотая.
Чуть позже, расположившись в беседке за низким столом, мы обмывали покупку. Неспешно чередовались тосты, велся душевный разговор, в воздухе кружились лепестки вишни. Почти как на нашей далекой родине.
Все последующие дни прошли в хлопотах и обустройстве.
Мы с Кайманом закупали в городе все по хозяйственной части, Сунлинь руководил нанятыми уборщицей и двумя плотниками.
Женщина прилежно вымыла дом, куда потом грузчики занесли и расставили мебельные с кухонным гарнитуры, а
223
Денник — отдельное помещение для содержания лошади в конюшне.
Нам с Кайманом хотелось иметь хорошее плавсредство для путешествий по воде. Как когда-то на Ориноко.
Протекавшая за усадьбой река, как я уже упоминал, была притоком Брахмапутры. Та же, рождаясь в Гималаях, несла свои воды через Китай с Индией и Бангладеш, впадая в Бенгальский залив Индийского океана.
К очередному воскресенью обустройство было завершено: жилье имело необходимый комфорт, животные хрупали овес в новых кормушках, а у свайного причала покачивался небольшой, но мощный глиссер.
Его мы заказали в одной из китайских торговых фирм, и товар был незамедлительно доставлен.
Последним штрихом было оборудование домашней часовни — непременного атрибута всякого дома в Тибете, где в окружении прочих культовых предметов, мы водрузили статую Будды из слоновьей кости. Он был перевоплощением девятого уровня, именовался «Будда Майтрейя» (в простонародье — Хотей) и олицетворял счастье, богатство, веселье и благополучие.
Что было нам с Кайманом по душе. А также по карману.
Воскурив перед божеством благовония и вознеся молитвы, мы тоже, вроде как ознаменовали свое перевоплощение. Из монахов странствующих, в оседлых.
Когда же небесное светило окрасило пурпуром горную цепь за засыпающей рекою, а в бамбуковой роще на дальнем берегу защелкал соловей, мы с вождем и Сунлинь снова сидели в беседке на ковре, отмечая новоселье.
Китаец приготовил отличный ужин, которому мы отдавали дань, смакуя французский «Мартель», специально купленный для такого случая.
Трели соловья вкупе с благородным напитком вскоре породили ностальгию, а когда он умолк, Кайман предложил, — давай споем. Душа просит.
— Можно, — согласился я. — Тунчжи [224] (обратился к Сунлиню). — Тащи гитару.
Парень замелькал пятками к дому.
— Что будем петь? — когда тот вернулся с инструментом, — спросил я у приятеля.
— О таком вот вечере, — показал он рукой в сторону все еще осененных последними красками заката гор. — И о нас. Дай я тебя поцелую, рэволюционер, — чмокнул в щеку сына Поднебесной.
224
Тунчжи — девятый император маньжурской династии Цин и восьмой император Цин управляющий Китаем, с 1861 по 1875 годы; девиз правления — «Тунчжи». Его правление, продолжавшееся в период его детства и юности, проходило в тени его матери, вдовствующей императрицы Цыси. Его правление вошло в историю с так называемой «Реставрацией Тунчжи» (кит. ), неудачной попыткой стабилизировать и модернизировать Китай.
В данном случае, употребляется, как шутливое прозвище