Рукопись, найденная в ванне
Шрифт:
В глубине души я начал сомневаться в самом существовании инструкции.
Правда, я старался убедить себя, что ошибаюсь, что моя подозрительность не имеет оснований, что без действительного намерения послать меня куда-то с весьма важной миссией никто не интересовался бы мной и не подвергал никаким испытаниям. Ведь у меня ничего не было на совести, и я не имел здесь, собственно, никакого веса, кроме этого неожиданного назначения, этой все время откладываемой, задерживаемой и вновь частично подтверждаемой миссии.
Если
Я готов был с радостью принять любой ответ – кроме одного.
Офицер за столом оглушительно засопел. Я вздрогнул. Высморкавшись, он заглянул в платок, потом, сопя, с разинутым ртом и оттопыренными губами, спрятал его обратно в карман.
Дверь отворилась. В комнату вошел высокий, худой, сутулый офицер. Было в нем что-то такое – трудно было сказать, что именно, – отчего он производил впечатление штатского, переодетого в мундир.
В руках у него были очки, которыми он быстро вертел, стоя в шаге от меня.
– Вы ко мне?
– Я к господину Прандтлю из Отдела Шифрования, – ответил я, слегка приподнимаясь с места.
– Значит, ко мне. Я капитан Прандтль. Пожалуйста, не вставайте. Вы насчет шифров, да?
Эта фонема прозвучала как сделанный в меня выстрел.
– Да, господин капитан.
– Пожалуйста, без званий. Чаю?
– Охотно.
Он подошел к маленькой черной дверце и из руки, которая через нее высунулась, принял поднос с двумя уже наполненными стаканами. Он поставил его на стол и надел очки. Тут же лицо его словно бы подобралось, худое, вызывающее, все в нем встало на исходные позиции и застыло.
– Что же такое, по-вашему, шифр? – спросил он. – Пожалуйста, расскажите мне, что вы об этом знаете.
Он словно бы бил металлическим голосом во что-то твердое.
– Это система условных знаков, которую можно при помощи ключа перевести на обычный язык.
– Да? А запах? Например, запах розы является шифром или нет?
– Нет, поскольку он не является символом чего-то, а лишь самим собой, запахом. Если бы он означал что-то другое, тогда он мог бы, будучи символом, стать знаком шифра.
Я отвечал по возможности оживленно, пытаясь продемонстрировать умение ясно мыслить. Толстый офицер наклонился в мою сторону, его мундир вспучился на жирном брюхе, собрался складками, грозя оборвать пуговицы. Я не обращал на него внимания, глядя на Прандтля, который снял очки, чтобы повертеть их в руках, отчего лицо его расслабилось.
– А как вы думаете: роза пахнет так просто или с определенной целью?
– Ну, она пытается привлекать запахом пчел, которые ее опыляют…
Он кивнул.
– Хорошо. Перейдем к обобщениям. Глаз преобразует луч света в нервный код, который мозг расшифровывает и воспринимает как свет. Ну, а сам луч?
– Какой же это шифр? – прервал я его. – Ни лампа, ни звезда не пытаются ничего скрыть, в то время как шифр скрывает свое содержание от непосвященных.
– Да?
– Но это же очевидно! Дело-то ведь в намерениях посылающего сообщение.
Я замолчал и придвинул к себе чай.
В стакане плавала муха. Секунду назад ее там точно не было. В таком случае, ее, наверное, подбросил толстый офицер? Я взглянул на него. Он ковырял в носу. Я выловил муху ложечкой и бросил на блюдце. Она упала на него со стуком. Я потрогал ее пальцем. Она была из дутого металла.
– В намерениях? – проговорил Прандтль, снова надевая очки.
Толстый – глядя на моего наставника, я старался не терять и его из виду
– шарил, пыхтя, по карманам, лицо его при этом делалось все более бессмысленным, шея у подбородка раздувалась, как воздушный шар. Вид его прямо-таки вызывал отвращение.
– Вот световой луч, – продолжал Прандтль. – Его послала какая-то звезда. Какая? Гигант или карлик? Горячая или холодная? Какова ее история? Что ждет ее в будущем? Можно ли узнать об этом по ее лучу?
– Можно, располагая соответствующими знаниями.
– И чем тогда будут эти знания?
– Чем они будут?..
– Ключом. Разве не так?
– Ну…
Я медлил с ответом.
– Световой луч не является шифром.
– Нет?
– Нет, потому что никто не скрывал в нем эти сведения. Впрочем, если следовать вашей точке зрения, то можно прийти к выводу, что все является шифром.
– Правильно, мой дорогой. Все является шифром или маскировкой чего-то. В том числе и вы.
– Это шутка?
– Нет. Это правда.
– Я являюсь шифром?
– Да. Либо маскировкой. Точнее, связь здесь такая: каждый шифр является маской, камуфляжем, но не каждая маска является шифром.
– В отношении шифра я мог бы в конце концов согласиться, – произнес я, осторожно подбирая слова. – Вы имеете в виду, вероятно, наследственность, эти маленькие наши собственные изобретения, которые мы носим в каждой частичке своего тела, чтобы оттиснуть их в потомках… но маскировка? Что я имею с ней общего?
– Вы?.. Прошу прощения, – ответил Прандтль, – но меня это дело не касается. Не я буду решать ваше дело. Ко мне это не имеет никакого отношения.
Он подошел к дверце в стене. Из руки, которая в ней появилась – должно быть, она была женской, поскольку я заметил покрытые красным лаком ногти, – он взял бумажку и протянул ее мне.
"Угроза флангового удара – точка, – читал я, – направить подкрепления в сектор УП-19431 – точка – за квартирмейстера седьмой оперативной группы Ганцни рст плк дипл – конец".