Руководство по плохому поведению для девственницы
Шрифт:
Глазурью на торте была хорошенькая нежная Элиза Маркхэм, появившаяся, чтобы увидеть его. С печеньем. По правде, ему было наплевать на печенье, но Роум был доволен тем, что они значили. Элиза явилась с печеньем в качестве предлога, чтобы увидеть его, и это заставило мужчину усмехнуться. Она выглядела такой нежной и милой, когда он прижимал ее к дереву, что он не удержался и поцеловал ее, насладившись в ответ ее широко распахнутыми глазами.
Жаль, что ему пришлось ее прогнать. Может быть, сегодня вечером он отправится в город, чтобы посмотреть, не в гостинице ли она. Может быть, она захочет выпить.
Вполне
Но, черт возьми, в Элизе было что-то такое, что заставляло Роума работать на полную катушку. Дело не только в мягком, невинном выражении ее лица, хотя он должен был признать, что это делало невероятные вещи с его либидо. Дело в том, что под всей этой застенчивостью скрывалась пылкая, умная, дерзкая девушка, которая только и ждала, чтобы проявиться. И Роум хотел быть тем, ради кого Элиза раскроется. Может, это было довольно по-неандертальски с его стороны, но ему было все равно.
Но ее брату будет не все равно.
Роум вздохнул и провел рукой по своим коротким, влажным от пота волосам. Лучше держаться от Элизы подальше, пока он прочно не укрепится на работе, и Грант перестанет искать предлог надрать ему задницу.
Тогда ладно. Он останется здесь на ночь. Примет хороший горячий душ, расслабиться, и, возможно, сломает Xbox в главной гостиной. Но сначала примет душ. Он был чертовски потным и грязным. Его тело ныло от повторяющихся ударов из пейнтбольного пистолета, несмотря на защитный комбинезон, который он носил в тот день. Сняв рубашку через голову, Роум вытер ею грудь и вошел в свой домик.
И остановился.
Элиза Маркхэм сидела на его кровати, положив руки на колени. Увидев его, она встала, ее глаза были широко раскрыты и полны тревоги.
Вот дерьмо. Роум огляделся, но поблизости никого не было. Никто не видел ее в его хижине. Он закрыл за собой дверь.
— Э, привет?
— Прости, если напугала тебя, — пробормотала она.
— Нет, все в порядке. Я просто не привык приходить домой и находить девушку на своей кровати. — Он ухмыльнулся, чтобы заглушить боль в своих словах. — Не то чтобы это плохо — возвращаться домой, заметь.
Элиза наклонила голову, позволив волосам упасть ей на лицо, и Роум понял, что она покраснела. Но она молчала, и мужчина понял, что застенчивость снова покидает ее. Если он хочет, чтобы она заговорила, ему придется подсказать ей.
— Так что же привело тебя сюда?
«И почему ты сидишь в моем домике и ждешь меня?»
Элиза провела рукой по волосам, снова прижимая их к щеке в той нервной привычке, что он заметил прошлой ночью.
— Эм… я тебе мешаю, да?
Роум потер вспотевшую грудь, наблюдая, как ее взгляд скользнул туда, а затем снова исчез.
— Я как раз собирался принять душ, но это может немного подождать. В чем дело?
— Я… эм. — Элиза громко сглотнула.
Черт, он заставлял ее нервничать. Ему нужно было успокоить ее. Роум прошел мимо нее, стараясь сделать вид, что застенчивые девушки в его хижине обычное явление, и направился к маленькому
Любопытство убьет его с такой скоростью.
— Так… помнишь прошлую ночь? — Слова вырвались в спешке.
— Это было весело. Пиво и хорошая компания. Не могу пожаловаться. — Роум повернулся к ней и усмехнулся.
Намек на улыбку изогнул ее полные губы, и он был очарован этим.
— Я тоже. — Мгновение спустя Элиза быстро заморгала, и к ней вернулась нервозность. — Ты знаешь, в какую игру мы играли?
— Да, я помню.
Элиза снова погладила рукой волосы, прижимая их к щеке странным движением. Девушка словно пыталась спрятать за ними свое лицо, что было странно.
— Я не ответила на некоторые вопросы.
— Я тоже этого не сделал. Вот почему мы так загружены. — Роум ухмыльнулся ей, чтобы заглушить боль в своих словах.
— Я не ответила ни на один из интимных вопросов, — сказала Элиза тихим голосом, опустив глаза. — Ты мог это заметить.
— Возможно, — медленно произнес Роум. Она выглядела так, словно хотела просочиться сквозь половицы и исчезнуть в земле. — Но почему?
— Я не ответил на них, потому что… — Элиза снова тяжело сглотнула. — У меня нет никакого опыта. Никакого.
Роум замер.
Он подозревал это, но, когда Элиза призналась в этом, напрягшись от беспокойства, это было совсем другое дело. Почему она признается в этом сейчас?
— Наверное… — Она прошептала, размышляя. — Итак. Я никому не говорила, но мои фотографии для съемок были отклонены. Все говорят одно и то же каждый раз. «Не хватает жизненного опыта».
Элиза выглядела такой расстроенной и несчастной, что Роум почувствовал укол жалости.
— Это кажется несправедливым.
— Они правы. — Девушка сфокусировала на нем глаза, и на мгновение ее застенчивость исчезла. — Они все правы. Мне двадцать четыре года, я была под присмотром и защищена всю свою жизнь. Я все пропустила. Училась на дому, а потом пошла в школу для девочек. Училась в небольшом частном женском колледже и закончила его так быстро, как только смогла. У меня никогда не было парня. У меня никогда не было секса. Я никогда не проводила ночь с мужчиной. Все пропускаю. Мне это так надоело. И я хочу измениться. Я хочу все испытать, — голос Элизы стал мягким, задумчивым. — Я хочу ходить на вечеринки и гулять всю ночь. Хочу делать сумасшедшие вещи. Хочу заниматься сексом под звездами. Я хочу делать все это. Я хочу сходить с ума и ощутить жизнь.
Во время этой страстной речи Роум перешел от удивления к гневу. Сначала он был польщен тем, что мягкая, милая Элиза пришла к нему, но потом она начала говорить о «безумии» и «сумасшедших вещах». Роум понял, что она сближается с ним, потому что у него есть татуировки и пирсинг и он ездит на мотоцикле. Он понял, что ее интересует не он, а то, что он собой представляет. И к нему уже так приставали раньше. Эта хрупкая женщина решила, что она найдет себе байкера, чтобы получить острые ощущения, и он ухватится за возможность прижать ее.