Рукоять меча
Шрифт:
Кэссин глазам своим не поверил, когда, обогнув холм и миновав рощу, увидел изгородь. Палисандровый сундучок для жертвенных благовоний он у своего дядюшки видел – но забор из палисандра?! Кэссин совсем по-детски протер глаза. Видение не исчезло. Изгородь стояла на прежнем месте.
А за изгородью возвышался… нет, не замок, а дом – но какой дом! На розовом фоне темно-бурые и черные прожилки сплетались в восхитительный узор: вот таинственный лес сплел сучковатые ветви непреодолимой преградой, вот морская волна разбивается о скалистый берег, а вот полосатый тигр притаился в густых зарослях… просто глаза разбегаются! Смотрел бы и смотрел. У мамы была маленькая шкатулочка из такого камня…
– Что это за камень? – хрипло спросил он Гобэя, не смея даже рукой указать на стены дома.
– Орлец, – равнодушно ответил маг.
Название Кэссину не понравилось. Шкатулочка была ласково теплой, согретой руками Кэссина, а слово – гордым, холодным и чужим каким-то. Великолепие слова, как и великолепие стен, возведенных из чудесного камня, скорее подавляло и восхищало, но не грело душу. Это и понятно: одно дело – маленькая шкатулка, и совсем другое – целый дом. Нашел что сравнивать!
Да и сравнивать в общем-то некогда. Не успел Кэссин отдышаться, как ворота в палисандровой изгороди сами собой раскрылись. Некогда глазеть по сторонам – надо войти вслед за Гобэем во внутренний двор, мощенный белым и черным камнем, и вновь не останавливаться, а идти дальше, туда, где у дверей уже поджидает волшебника, переломясь в почтительном поклоне, рослый парень в таком роскошном одеянии, что разум отказывается поверить в подобное щегольство.
– Кто-нибудь приходил в мое отсутствие? – не отвечая на поклон, спросил маг.
– Да, кэйри, – ответил богато разодетый верзила и выпрямился. – Приходил посыльный от господина Главного министра…
– Что ему надо? – нетерпеливо перебил парня Гобэй. – Впрочем, не важно. Я займусь этим попозже.
Легким движением руки он указал на оторопевшего Кэссина.
– Отведи новичка в Шелковую комнату, – распорядился он. – Пусть его накормят и приведут в приличный вид.
– Да, кэйри, – вновь поклонился парень и сделал Кэссину знак: следуй, мол, за мной.
Если бы не это странное непонятное слово, Кэссин бы ошалел от роскоши внутреннего убранства. А так он почти и не заметил ее – плелся следом за рослым парнем и мучительно соображал, что же должно означать незнакомое слово? Может, это имя такое? Но маг ведь сказал, как его зовут. Титул? Но такого титула Кэссин и краем уха не слыхал…
– Послушай, а почему ты назвал господина мага «кэйри»? – Кэссин не нашел ничего лучшего, как насмелиться и спросить, хотя и не очень надеялся получить ответ.
Однако парень, пусть и нехотя, но все же ответил.
– Кэйри на древнем наречии значит «господин», «мастер», «хозяин», «владелец», «учитель», – пояснял парень с легким оттенком высокомерия в голосе – он откровенно гордился своим знанием. – Очень емкое слово. В нынешнем языке таких нет.
– А я и не знал, что должен так именовать господина мага, – произнес Кэссин.
– А ты и не должен, – отрезал парень. – Права у тебя такого нет. И еще неизвестно, будет ли.
На сей раз Кэссин почел за благо промолчать. Кто его знает, отчего голос у парня сделался таким надменно-ледяным? Может, Кэссин просто оплошал по неведению… а может, и что похуже натворил нечаянно? Нет, как ни снедает Кэссина желание выяснить все, не сходя с места, а поиски ответов на множество вопросов придется отложить. Да и не поймет он ничего, даже если ему что-то и расскажут: внезапно на Кэссина навалилась такая усталость, что на ходу уснуть в пору. Вот когда сказались бессонные ночи!
Переступая
Шелковая комната оправдывала свое название. Красное и розовое дерево лучшего качества, именуемое среди торговцев в просторечии «шелковым»… браный узорами шелк покрывал и золотистый паутинный шелк занавесей… сахарное мерцание небольшого удобного стола из «шелкового» мрамора… Шелковая комната восхищала и ошеломляла. Даже у богатого вельможи занялся бы дух при виде этой прихотливой роскоши – что уж тут говорить об уличном мальчишке, сироте, бродяге, приемыше Крысильни!
Кэссин бочком пропихнулся в комнату и остановился посредине, опасаясь даже шелохнуться, чтобы не смять, не порвать, не запачкать ненароком что-нибудь.
– Что стоишь? – преспокойным будничным тоном поинтересовался рослый парень. – Располагайся. Обед тебе сейчас принесут.
Обед? Ах да, Гобэй ведь распорядился, чтобы его накормили… здесь? В Шелковой комнате?!
– После еды советую тебе лечь спать, – продолжал парень. – Впредь у тебя будет не так уж много времени на сон.
Когда худощавый мальчишка, также одетый с почти вызывающей роскошью, принес Кэссину еду, тот уже настолько освоился, что смог заставить себя сесть за стол.
Обед состоял сплошь из каких-то очень вкусных, но совершенно незнакомых Кэссину яств. Кэссин ел медленно, опасаясь уронить святотатственно хоть крошку на великолепный стол или выпить по ошибке воду для полоскания рук. Рослый парень по-прежнему стоял рядом и иронически наблюдал за ним. Кэссин мысленно проклял этого верзилу и сосредоточился на еде. Он изо всех сил таращился на миску с неведомым салатом – а может, и не совсем салатом или совсем не салатом? – и не заметил, когда рядом с парнем появился Гобэй.
Покончив кое-как с едой, Кэссин поднял голову и увидел мага, откровенно наблюдающего за ним. Кэссин судорожно вскочил из-за стола, едва не подавившись недожеванным куском.
– Совершенно не нужно прыгать, как невоспитанная лягушка, – заметил Гобэй. – Все то же самое можно проделать быстро, но плавно, как и подобает ученику мага. Ты насытился?
Кэссин кивнул.
– Тогда можешь отдыхать, – дозволил Гобэй. – Новую одежду тебе принесут, когда разбудят. Старую можешь сохранить для посещений города – здесь тебе эти лохмотья не понадобятся.
Лохмотья? Вот уж неправда! Гвоздь всегда говорил, что побегайцы не чета всякому уличному отребью, и следил за тем, чтобы мальчишки одевались прилично. И уж тем более он не дал бы лохмотья в приданое будущему ученику мага! Кэссин открыл было рот, чтобы возразить, – и передумал.
– Книгу отдай, – без всякого сожаления потребовал Гобэй. – Она тебе тоже больше не понадобится.
Легко сказать – отдыхай! Отдыхают обычно после работы, а не до нее. Попробуй-ка отдохни, если ты не устал. Можно лечь и выспаться всласть… но сердце так и колотится в предвкушении невероятного. Кэссин попытался было заснуть: несколько бессонных ночей здорово измотали его. Он не мог ни стоять, ни даже сидеть – глаза слипались, голова кружилась. Однако стоило ему лечь и смежить веки, как они распахивались словно сами собой, против его воли. Бессонница сводила его мышцы судорогой. Он бы сейчас дорого дал за возможность выспаться – и не мог. События последних дней так и мелькали перед глазами, наслаиваясь друг на друга. Их сменяли другие, куда более яркие картины образы будущего могущества будущего мага Кэссина.