Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн
Шрифт:
Ох, как же тяжело с некоторыми людьми…
Наконец, смолк третий звонок. Погас свет, стихли последние перешептывания, и заиграла увертюра. Я предвкушал, что Шостакович меня не разочарует, и действительно композитор порадовал фирменным стилем. Простой, лаконичный музыкальный язык. Ясные, хорошо читаемые пассажи. Подчеркнуто сильная партия струнных. Опера звучала прекрасна ровно до тех пор, пока не открылся занавес и не началось действие. Лучше бы все увертюрой и ограничилось.
Я смотрел представление, морщась от происходившего на сцене. Хорошо, я допускаю оформление в современном стиле. Наряды артистов, копирующие олигархов. Свекор — в шикарном костюме с жилеткой. Екатерина —
И классические прожекторы тоже стали неактуальны. Нужно устроить лазерное шоу. Ведь неоновые лучи классно бьют по глазам, пробиваясь через облака, выпускаемые дымовой установкой, от которых горло запершило уже через две минуты.
Окей, допустим — это всего лишь оформление. Пусть безвкусная, но яркая обертка для привлечения публики. А вот когда артисты начали петь, я понял, что и с содержанием вышли большие проблемы. Бас с партией свекра безбожно картавил — полбеды, можно было принять это за благородное грассирование. И вообще, он хотя бы по-русски пел. Прима же, исполнявшая роль Измайловой, тоже, по идее, пела по-русски, как и написано в либретто. Но черт! Я думал, что Катарина Шольц — это какая-нибудь Катя Иванова в девичестве, логично же. Так нет, она реально оказалась немкой! Потому что пела русские слова с таким акцентом и произношением, что разобрать что-либо было абсолютно невозможно. Вся женская партия превратилась в тарабарщину, и только знание сюжета одноименной повести Лескова, прочитанной еще в школе, позволяло понимать, что вообще происходит на сцене. И еще помогала висевшая над сценой красная бегущая строка с текстом. Когда запела Катарина, я даже понял, зачем она нужна: без подстрочника разобраться в ее ариях не оставалось ни единого шанса. Если бы пела на родном немецком — и то получилось бы лучше. Какому ослу пришло в голову взять русскую оперу, с текстом на русском и вручить главную партию немке, даже не знавшей этого языка, — я понятия не имел! Но в будущем не подпустил бы его к постановкам и на пушечный выстрел. Кошмар…
Единственный, кто порадовал — исполнитель роли Сергея. До этого имя Аркадия Девятова мне не встречалось. Теперь же я его запомнил и добавил в список любимых артистов. Чистое, акцентированное пение. Прекрасная дикция. Великолепное владение голосом. Единственный из всех, кто находился на сцене и не вызывал раздражения. Девятов пел хорошо, очень хорошо!
Сзади слева зашуршали пакетиком. Нахмурившись, я оглянулся и увидел любительницу чужих кресел и тропических фруктов, которая сидела теперь через два ряда и вдруг решила почистить очередную мандаринку. Пришлось шикнуть на нее. Но женщина меня проигнорировала.
— Прекратите! — прошипел я отчетливым, громким шепотом.
— Не ваше дело! — раздался шепот в ответ. — Сидите дальше теперь на своем драгоценном месте и наслаждайтесь спектаклем!
— Вы всем мешаете!
— Кроме вас никто не возмущается.
— Да вы издеваетесь?! — произнес я, невольно повысив голос.
Окружающие тут же недовольно на меня зашипели.
Подошла женщина-администратор и, перегнувшись через моего соседа, произнесла тихим, но очень властным тоном:
— Мужчина, если продолжите шуметь, я вынуждена буду попросить вас покинуть зал. Не мешайте артистам.
— Да я и не мешаю! Мне мешают! — вернулся я к громкому шепоту.
— Я делаю вам первое и последнее замечание. Еще раз — и вам придется уйти.
Тетка с мандарином победно усмехнулась. Детский
То есть правила театра нарушила она, а замечание получил я? Бред.
Я пребывал в таком шоке, что даже упустил момент, когда закрылся занавес и зажегся свет. Публика стройной рекой тут же ломанулась к дверям, чтобы создать очереди на выход, в буфет и туалет. Женский, разумеется. И зачем? Неужели сложно посидеть пару минут, чтобы не стоять в толпе? Дождавшись, когда проход освободится, я вышел в фойе. В антракт, прогуливаясь среди зрителей и разглядывая на стенах портреты известных актеров театра, я прислушивался, какие впечатления от постановки у других. И не верил собственным ушам: хвалили!
— Правда, Шольц хороша?
— Да, она бесподобна. Проделать такую работу, спеть на незнакомом языке. Потрясающе!
Две молодые женщины в вечерних платьях и боевой раскраске оживленно обсуждали первое действие, потягивая мартини. Я остановился рядом — все равно они не обращали внимания на окружающих. И где они увидели работу? Халтура сплошная.
— А ты оценила оформление? Так свежо, прямо новый взгляд на классику. Мне даже в какой-то момент интересно стало!
— А как тебе Девятов?
— О, он всегда на высшем уровне! Я бы с ним замутила.
— Не получится, увы! Ты разве не слышала новости?
— Нет. — Поклонница Шольц нахмурилась. — А что там?
— Его подловили с какой-то молоденькой пианисткой, — понизив голос, сообщила ее подруга. — Причем, уже забытой. Они целовались! Ты бы ее видела: рыжая, страшная, ни рожи, ни задницы. Даже фото где-то есть!
Рыжая пианистка? Молоденькая? Что-то зацепило меня в этих словах. Нет, конечно это могло быть просто совпадением… Я неуверенно достал телефон и открыл поиск. «Просто посмотрю, кто такой Девятов», — ведь его личная жизнь меня совсем не интересовала.
Нужное изображение нашлось сразу. Аркадий действительно целовался, сидя за изысканным столом, скорее всего, в ресторане. И хотя ракурс был не самым удачным, а мужская ладонь, поглаживающая женскую щеку, закрывала половину лица, я сразу узнал девушку.
Рыжие волосы. Свидание. Устрицы. Все сходилось.
Рина.
И кричащий заголовок: «Кукушка покорила соловья». Настроение резко скакнуло вниз, на самое дно. Так вот кого она предпочитает? Богатых и знаменитых? Впрочем, неудивительно: а кто из женщин о них не мечтает?
Клуши рядом продолжали обмусоливать подробности.
— Гадость какая! Это так низко — пытаться вернуть славу за счет других. Чем она его подманила?
— Ясно чем! Не игрой же на фортепиано?
И она изобразила пошлое движение, намекающее на оральные ласки.
— Фу! Еще и через постель. Точно какая-то шлюшка, я уверена. Надеюсь, он ее быстро бросит.
— Думаешь, там несерьезно?
— Даже не знаю… Жаль будет, такой мужик перспективный.
«Егор, ее личная жизнь тебя не касается! — дал я себе мысленную оплеуху. — Рина свободная девушка, может встречаться с кем хочет. Она красивая, молодая и неглупая. Почему бы и не Девятов? Он ведь хорош. А ты просто завидуешь, это не достойно мужчины. Не уподобляйся этим курицам».
Я смерил сплетниц презрительным взглядом. Видимо, флюиды презрения долетели даже до них, потому что разговор замолк на полуслове.
— Вы что-то хотели? — спросила правая, посмотрев на меня и недовольно сморщив носик.
— Да, — ответил я жестко. — Хотел сказать, что если со своей личной жизнью у вас совсем плохо, то обмусоливать чужую — не лучший выход. И длительное отсутствие секса еще не повод завидовать тем, у кого с ним все в порядке!
Развернулся и ушел, оставив опешивших покрасневших дур возмущенно хватать ртом воздух.