Румбик: первые шаги. Дилогия
Шрифт:
Кто то из пожилых пузатиков, приехавших с жёнами, хмыкнул: ”Самоубийца! Решил быстро и безболезненно растаться с жизнью...Просто топиться побоялся!”
В лавке тихо засмеялось множество людей, но не так что-бы очень громко: отец Анны всё ещё мог своими связями в Тавросе "дать по-корме" всем обидчикам дочурки, однако её томления и падения уже настолько стали притчей во языцaх, что хоть как то обозначать отношения к ним-стало обычным делом.
Румбик опять в испуге попятился к выходу из лавки: ”Ну что вы...мой долг...очаровательная дева...помочь Вам...”-мямлил он отступая, после чего выпалил,-”Всегда готов!”
Рука сударыни Коллоды резко схватила его, на этот раз за плечо, развернула в движении и подтянула снова к спасенной им жертве собственных стереотипов, после чего Анна решила выступить с речью перед Румбиком и остальными свидетелями данной сцены: ” Вы-мой спаситель! Я обязана вам жизнью, ибо со мной, на данном каменном полу-могло произойти всё что угодно!”,-смешки в лавке подтвердили её худшие опасения, особенно этот, от довольно траченного жизнью, но богато одетого мужчины лет шестидесяти-”уж натешились бы мы, наглумились!”. Он был прерван звонким подзатыльником на всю лавку, отпущенным женой говорившего скабрезника. Впрочем бьющая женщина тоже вовсю улыбалась..
Анна продолжала как ни в чём не бывало: ”Я обязана вам жизнью и честью! Жду вас вечером у нас в доме. Уверена: батюшка будет счастлив познакомиться со столь галантным и обходительным, а также невероятно самоотверженным, молодым человеком! Жду!”
Румбик сильно сомневался что он сам будет счастлив от знакомства с семьёй госпожи Коллоды, однако всё тело ломило, особенно ногу и желание продолжать диалог, да ещё под всеобщие насмешки-отсутствовало напрочь: ”Рад. Счастлив, я бы сказал. Обязательно прибуду...”,-негромко цедил “гроза" зомбодедов,-”Надеюсь продолжить приятное знакомство.”
Анна просто расцвела: это был первый мужчина, что не отползал с нецензурщиной от её внезапных романтических порывов, наоборот-”был счастлив продолжить!”...Она тут же дала себе обещание: ”Вечером-знакомство с родителем, а потом...Уж продолжим-так продолжим! Пора мне и замуж!”
Её неожиданный кавалер в этот момент также давал сам себе обещания, основными из которых было: ”Дать себе пару затрещин и не забыть попросить Плётку пинать меня каждый раз, когда захочется поиграть в патрицианскую галантность и безудержное “кавалерство”!
Распрощавшись с Анной, Румбик однако немного погодя решил всё таки навестить свою новую знакомую, что бы не вызвать у неё подозрений при возможной в дальнейшем встрече в городе и побежал поскорее договориться о более-менее приличной одежде, которую ему могли дать знакомые в Припортовом районе или, на худой конец: можно было всплакнуть и рассказать о влюблённости, какой ужас! И злом “папике” девушки, и таким образом выпросить у дочерей Хозяйки пару жилетиков со штанишками-ровно на один вечер, под стандартное условие от них: рассказ с подробностями ”что и как было, а в особенности: во что была одета девушка, что танцевала, чем ела и главное...Как вздыхала и жестикулировала на свидании?!”
По разным очевидным причинам, вроде той, что у друзей юного воришки в порту небыло иной одежды окромя как с запахом рыбы, пришлось идти на поклон к Хозяйкиным дочуркам. Девушки хихикая пошушукались и пообещали приодеть Румбика к свиданию в крайне романтичный наряд. По их мнению.
Оказалось что под “нарядом кавалера”, девушки предполагали тёмно
– -Смело подходи к своей зазнобе и бери её руки в свои...И не забывай вздыхать и печально опускать глаза в пол...Спой-ты ведь умеешь?-напропалую советовали юноше болтушки. Румбик мысленно представлял что с ним будет, в случае его попытки взять руки госпожи Коллоды в свои и содрогался: она его мигом схватит и утащит, причем куда именно -одному Богу известно! Тоже касалось и томных вздохов: уже будучи не только наслышанным, но и на личном опыте и измятом теле убедившись в желании Анны “падать” на своего кавалера по поводу и без оного, Румбик теперь совершенно не хотел давать ей малейшего повода к данным новым попыткам. Ибо здоровье не купишь, а шкафа с книгами поблизости-больше может и не оказаться.
Спеть он был готов без проблем: так как ни разу в жизни этого прежде не делал и не без основания считал возможным порвать отношения с девушкой, одним своим исполнением серенады в её честь, а если ещё специально добавить что “именно так он будет петь и впредь, лишь ради неё и теперь весь Таврос услышит моё обращенье к тебе!”...Пощечина и немедленный разрыв любых отношений-обеспечен! Последнее настолько развеселило Румбика, что он заулыбался.
– -Глянь! Наш мымрик уже в предвкушении ближайшей ночной неги!-расцвела одна из дочерей Хозяйки,-Смотри не оплошай: прояви себя не хамом, а настоящим сеньором с воспитанием и пониманием!
– -Верно!,-поддержала её вторая дочь,-В начале песенки и томление в глазах, а уж потом...- тут они дружно прыснули и стали ехидно шептаться. Им явно больше нравилось обсуждать события, чем самим принимать в них участие.
– -Ночной неги?! Да вряд ли...Там же её папенька будет-сам, так сказать-”тех что надо правил”...А вдруг он внезапно занемог?! Тогда всё...нега. Ой-йо-йо-йо...-подобные мысли буквально толкали Румбика в плечо. Одно дело посидеть в знатном доме и рассказать остальной своей “браге” как он обстановку высматривал и расположение дверей и выходов запоминал-в дом к секретарю гегемона, хоть и бывшему, ”шелесты” лезть не станут, ибо то что простят заезжей банде, может закончится короткой, но полной, под ноль, резнёй для местной. А вот побахвалится в “Бычьке” своими похождениями и зорким глазом-было можно...Но эта страшная “ночная нега”, с Анной Коллодой...От подобного в трепет приходили все мужчины Тавроса, по крайней мере-все знакомые Румбика.
Cёстры-хохотушки закончили туалет новоявленного франта и искренне, хотя и не без некоего озорства, любовались на произведение рук и фантазий своих: всякие дополнительные рюшечки и бантики были ими привязаны ко всем, как им казалось, подобающим местам-включая розовый бант на правом колене, как символ желания молодого человека шагать по правой ,”правильной”, стороне жизни и два лиловых-на левом локте, обозначающие влюблённость, однако не пылкую, а скорее томительную и продолжительную. К тому же вокруг шеи был повязан алый платок: как признак мужества и решительности.