Румбы фантастики
Шрифт:
— Может быть, помедленнее, Эвридика? — спросил он.
— А зачем? — Господи, снова этот отсвет безумия в синих глазищах! — Какая разница? И вообще, мне пора бы переменить псевдоним. Я — Надежда. Надежда на успех, шестеро уже легли, остались только мы, и нам пора иметь свою Надежду…
Опять на нее накатывает, безнадежно подумал Полковник, я уже не раз говорил Генералу, что пора от нее избавиться…
Нам осталось тринадцать часов, подумал он. А скоро начнет темнеть, и как минимум шесть часов пропадут впустую — ночной бой с этой тварью вести невозможно. Почему Генерал не пошел на широкомасштабную операцию, на облаву? Почему не предупреждено население? Почему никто не информировал
А воспоминания надоедливо лезут в голову, и никак от них не избавиться.
Не получилось никакого разговора, вспомнил Полковник. Сеялся почти неощутимый противный дождь, мы стояли под этим дурацким навесом, зеленели влажные сосны, пригородного автобуса все не было, и она ждала, когда начну я, а я ждал, когда начнет она, и постепенно ожидание превратилось в обыкновенное молчание, нелепое и бесплодное. Скорее всего, один из нас обязательно решился бы начать, но подошел автобус, и он был набит битком, и уж в автобусе никак нельзя было вести этот разговор, а завтра нужно было улетать, а ей нужно было уезжать, так и не поговорили откровенно…
Неужели это и может оказаться той миной — сладкие и болезненные воспоминания о женщине со светлыми волосами, в светлом плаще? Тривиальнейшая ситуация, способная тем не менее взорвать мозг? Но ведь случилось же это с Дервишем — локомотивом, суперменом. Дервиш остался верен себе — никто из врачей не допускал, что он способен пошевелиться, у него нашлись силы — ровно столько, чтобы, воспользовавшись отлучкой сиделки, поднять руку и оборвать подключенный к хитрым медицинским аппаратам пучок проводов и пластиковых трубок…
Ну, предположим, это и есть мина, подумал Полковник. Просто предположим. Если я знаю, где она и что она, она ведь может и не взорваться?
Эвридика резко затормозила, и Полковник вмазался лбом в стекло. Так, что — веер искр из глаз. Когда он вновь смог видеть дорогу, Эвридика уже бежала к разбитой вдребезги белой легковушке, уткнувшейся в валун на обочине автострады.
— Слабый фон тэта-ритма, — сказал Ясень.
Полковник даже не подумал хвататься за оружие — «мобиля» явно не было поблизости, наверняка, он раскатывал в облике автомобиля, разбрасывая случайную смерть…
Эвридика вернулась бегом, прыгнула за руль и погнала машину, она гнала, азартно закусив нижнюю губу, выжимая из мотора все, что вложили в него конструкторы, и Полковник приготовил автомат. Неужели — все? — подумал он.
— Тэта-излучение, — сказал Ясень. — Усиливается… усиливается…
Эвридика мгновенно сбросила газ, но дорога была пуста, — ни движения, ни тени, ничего. Машина катила все медленнее. Разноцветные лампочки светились на приборной доске, и ярче всех — три голубых, означавших, что все трое пока живы. За спиной Полковника хлопнул выстрел, и крайний справа огонек погас…
Всю жизнь Ясень мечтал писать хорошие книги. И ничего не получалось — то, что он писал, мягко было бы назвать даже графоманскими забавами. Сейчас, за один миг всего, он словно бы прочитал книгу — самую гениальную в истории литературы после которой человеку вроде него просто не стоило жить.
Сзади взревел мотор, и Полковник увидел в зеркальце уносящийся на бешеной скорости черный автомобиль. Он хотел крикнуть, но Эвридика уже разворачивала фургон, и разметка вновь летела под колеса бесконечной трассирующей очередью. По-видимому, с Эвридикой ничего не произошло, подумал
Он оглянулся — голова Ясеня безжизненно моталась.
— Скорость! — выдохнул он.
— На пределе! — сердито обернулась к нему Эвридика. — Уходит!
«Мобиль» действительно уходил. Полковник высунулся в окно и дал длинную очередь из автомата, но ничего не вышло — ветер бил в лицо, выжимая слезы, да и не достать было на таком расстоянии. Все. До утра бессмысленно предпринимать что-либо.
— Я — «тройка», — сказал он в микрофон. — Остались вдвоем. «Мобиль» ушел.
— Переждите ночь где-нибудь, — сказал Генерал. — В шесть часов утра начнется облава — мотоциклисты и броневики.
— Значит, вы получили то, что хотели?
— Да, — сказал Генерал.
— Поздравляю. Это стоило нам не так уж и дорого — всего семь человек.
Генерал помолчал, потом сказал:
— Теперь у нас есть все данные. Есть что сообщить в ООН.
— Вы хотите сказать, что до сих пор ничего не сообщили им?
— Завтра мы попытаемся взять последнего живым, — сказал Генерал.
— Вы сообщили в ООН?
— Конец связи, — сказал Генерал.
«Не может быть, — ошеломленно подумал Полковник. — Я верил в него, как не верят в бога. Неужели…» И тогда он сделал нечто удивившее его самого — отключил рацию и включил радио. Быстро нашел нужную волну — одной из независимых радиостанций.
— …продолжается, — частил диктор. — Мы поддерживаем непрерывную связь с нашими корреспондентами, расположившимися у внешней линии оцепления. Полчаса назад прибыли еще два батальона бронепехоты. Установлено воздушное патрулирование. Продолжают циркулировать слухи о том, что внутри района в перестрелке с полицией убит человек с документами сотрудника ООН. — Он молчал секунд десять, целую вечность по канонам радиовещания. — Только что нам сообщили — двое из трех наших корреспондентов выдворены из района оцепления. Канцелярия премьер-министра не дает никаких комментариев по поводу визита к премьеру специального представителя Генерального секретаря ООН. Разговаривать с нашим корреспондентом отказались. Группа депутатов парламента продолжает настаивать на немедленном созыве чрезвычайной сессии парламента. Как заявил премьер, этот вопрос будет рассматриваться завтра утром. Повторяю, положение неясное. Комментаторы, допускавшие предположение о попытке военного переворота, отказались от этой гипотезы, но все сходятся на том, что армия и разведка как минимум три раза нарушили конституцию страны. Внимание! Нам только что сообщили — группа депутатов парламента намерена завтра утром лично посетить район и сделать попытку проникнуть в оцепленную зону. Если военные намерены применить оружие против парламентариев, они получат возможность сделать это перед телекамерами. В столицу продолжают прибывать специальные корреспонденты крупных информационных агентств. Информация о закрытии международного аэропорта не подтвердилась.
«Вот так, — подумал Полковник. — Шум на весь мир, ООН не поставлена в известность, следовательно… Генерал! Но ведь в это невозможно поверить…»
— Радар оставим включенным, — сказала Эвридика. — В случае чего — сработает звуковой индикатор.
— Что? А, индикатор… Слушай, что ты обо всем этом думаешь?
Эвридика помолчала, потом сказала:
— Боюсь, что Королю Марку представился шанс стать большой сволочью, и он этим шансом воспользовался…
Полковник зло отвернулся, опустил широкие спинки сидений и лег. Было даже удобно. На приборной доске светились два синих огня. Эвридика откинула прикрепленную к борту койку, повозилась, устраиваясь. Стало очень тихо.