Руна Гибели
Шрифт:
Алиса
Индонезия. Северное побережье острова Сулавеси.
Ночь с 26 на 27 декабря 2010 года.
Светлая Вторая материализовалась прямо посреди комнаты, явно пребывая в состоянии чрезвычайного бешенства. Вздрогнул даже страж, которого анхорийка оставила караулить пленницу: когда представительница высшей касты находится в таком настроении, попадаться ей под горячую руку категорически не рекомендуется. Поэтому он резко посторонился, устраняя последнее препятствие между пылающим взором высшей и перепуганной инквизиторшей Святого Ордена, на которую светлая Вторая, по-видимому, и собиралась обрушить свой гнев.
Алиса в этот миг сидела бледная,
Кстати, не это ли стало причиной того, что анхорийка разве что искры из глаз не мечет? Только сейчас Хохлова заметила, что та зажимает рукой левое плечо, по которому растекается кровавое пятно. Кто был способен ранить доминаторшу или престола? Инквизитор? Вряд ли. Э-маг? Вполне вероятно. Так что же, теперь эта Вторая собирается на ней, Алисе, выместить свою ярость?
Ответ на свой невысказанный вопрос инквизиторша получила почти немедленно: могучая сила сдавила ее со всех сторон, словно она оказалась зажата в кулаке великанши, стремящейся расплющить все ее кости. Вторая, казалось, вовсе не обращала внимания на свою рану, хотя та, судя по всему, была весьма болезненной. Но гнев, сжигавший ее, похоже, превалировал надо всем. Алиса, не удержавшись, издала мучительный стон боли.
— Где эта мразь — твой наставник?! — цедила сквозь зубы анхорийка, все усиливая хватку.
Боль нарастала лавинообразно, и Хохлова чувствовала, что еще немного — и она этого просто не выдержит.
— Я… не знаю… — еле выдавила Алиса. — Что… он… сделал?
— Магия крови, человеческие жертвоприношения, покушение на светлую Вторую из касты господств, — каждый пункт обвинения сопровождался дополнительным болевым импульсом. — Достаточно? Повторяю вопрос: где он может быть?
— Клянусь же… — не знаю! В свои… секреты он… меня не посвящал… О, Боже — вы так… убьете меня!
— Может, и стоило бы, — прошипела светлая Вторая. — Но ты мне еще пригодишься. Так что умереть я тебе не позволю — и не надейся! Всю вашу гнилую организацию давно надо было извести под корень! Измена, связи с пустотными тварями, магия крови — есть ли такая грязь, в которой вы еще не извалялись?!
Последние свои слова она сопроводила таким взрывом болевого воздействия, что Алиса буквально завопила. Одновременно она издала громкий крик и в ментальном диапазоне. Он вырвался у нее помимо воли и был порожден невыразимой мукой и отчаянием. А в подобные моменты себя не контролируешь и зовешь того, с кем связаны твои последние надежды. Так получилось и у Алисы. В пространство улетело:
«Игорь, на помощь!»
Жизнь, смерть и дипломатия (из воспоминаний Игоря Логинова)
Индонезия. Северное побережье острова Сулавеси.
Ночь с 26 на 27 декабря 2010 года.
Я словно тонул. Только не в воде, а в какой-то ледяной липкой жиже, вытягивающей из меня самую жизнь. Боли не было, просто неодолимая тяжесть лежала гнетом на моих плечах, увлекая вниз, все глубже в эту вампирическую субстанцию, которая поглощала силы куда успешнее, чем песок Сахары столь редкую дождевую воду. Я пытался бороться, но все мое существо оказалось охвачено каким-то странным оцепенением. Такое бывает у людей, проведших несколько бессонных ночей подряд: веки неодолимо опускались, а в голове царила единственная мысль — упасть на кровать и спать много-много часов. Только сон этот, в отличие от обычного, был губительным, наведенным извне состоянием, которому надо было сопротивляться изо всех сил. Детали того, что произошло в последние минуты перед тем, как я все же ухнул в омут этого сна, предательски ускользали от моего затуманенного сознания. Мысли там не задерживались. По крайней мере, ни за одну
И вдруг:
«Папа, помоги мне!» — этот ментальный зов словно ножом прорезал дурманящую мглу вокруг меня.
«Мор…гана?»
Дочь зовет на помощь! Осознание этого простого факта заставило меня встрепенуться и начать бороться. Я бился, словно попавшая в паутину оса, но освободиться не мог: апатия, вялость, странная сила, туманящая сознание, а также нечто, пьющее жизнь, усилили в разы свой натиск, не желая упускать практически верную добычу, и на какое-то время почти погребли меня под собой. Однако согласиться с ролью добычи означало подписать приговор себе, а заодно и Моргане, которая ждет моей помощи. И я продолжал борьбу. То, на что оказался неспособен инстинкт самосохранения, сделала любовь к дочери. Будучи энергетически опустошенным, из каких-то неведомых даже мне потайных «карманов» и «карманчиков», извлекал я эмоциональную энергию для сопротивления смерти. Но это были такие крохи, которых не очень-то хватало даже для того, чтобы поддерживать равновесие, а новая появлялась, что называется, по каплям: тварь, пьющая мою Силу, и норовящий погасить сознание дурман делали свое черное дело. Появилось ощущение, что меня все равно, так или иначе, возьмут измором.
«Черта c два! — возникло внутри меня чувство протеста. — Утретесь, гады! Я так просто не сдохну и Моргану вам не отдам!»
Ярость в таких делах — штука на редкость полезная: из нее можно черпать энергию, которую сейчас я уже буквально по сусекам мету, а если, к тому же, какая-то дрянь ее жадно пьет, она и вовсе становится на вес золота. Мне нужно постараться, чтобы поступление энергии превысило интенсивность ее поглощения моим ненасытным врагом. Кстати, по ощущениям, враг этот очень десмода напоминает. Только почему мне перед тем, как отключиться, Лена Медникова померещилась? Или не померещилась? Тогда чьими стараниями она здесь: Кукловода, кромешников или Ордена? Ладно, об этом потом, а сейчас мне бы суметь из этого странного сна вырваться, чему активно препятствуют предполагаемый десмод и два сонных камня сразу. Кто бы мог подумать, что такая ерунда свалит Э-мага третьего уровня? Позор на мою пока еще не седую голову! Надо будет придумать средство против таких штук.
Ярость, между тем, помогла лишь надежно уравновесить ситуацию. Ни я, ни мой противник не могли взять верха. Энергия поступала в достаточном количестве, чтобы не позволить десмоду меня прикончить, но вот для того, чтобы справиться с ним, да еще и преодолеть чары двух сонных камней в придачу, ее было категорически недостаточно. Что же делать, черт возьми?!
«Игорь, на помощь!» — прорвался сквозь дурман новый ментальный зов.
Алиса?! А с ней-то что?! Не успела от меня сбежать, как в беду попала? И логично было бы сейчас встать в позу обиженного: дескать, бросила меня — вот сама и выкручивайся. Но почему ж так сердце щемит? А потому, что не только она на меня запала, но и я на нее, причем очень сильно. Да что там — люблю я ее и все тут! А теперь какая-то мразь еще и на нее покушается?!
Новый взрыв ярости оказался решающим. Я почти физически почувствовал, как чуть отдернулись энергетические щупальца десмода, высасывающие из меня энергию. «А-а-а-а!! Всех убью, один останусь!» Глупо, конечно, звучит, но в тот момент мне ничего другого не оставалось, кроме как накручивать собственный гнев такими вот примитивными методами. И ведь помогло же: ярость полезла вверх чуть ли не по экспоненте!
Значит, решили сразу всех троих убить, уроды?! Меня, Моргану и Алису? Так вот, хрен вам! Никого не получите! И тут словно прорвало: десмод, похоже, был один, и он явно не справился с резко возросшим потоком отрицательной эмоциональной энергии, которая буквально сожгла чары двух сонных камней, ибо мне удалось, наконец, настроить свое восприятие так, чтобы усыпляющие чары воспринимались, как нечто однозначно враждебное.