Рунет: Сотворенные кумиры
Шрифт:
2) буду писать «Северный Кремль»
3) продолжаю работу над суперпроектом с Заштопегом
Ну и еще кое-что. Планов громадье, сил еще больше (я похудел уже на 8 килограммов!), целая осень спиннинга, встреча одноклассников через (страшно сказать) 20 лет после выпуска в Питере. Ну и много еще чего.
Оставайтесь с нами.
Из журнала mrparker, 19 сентября 2008
Публичную репутацию одного из самых беспринципных блогеров Рунета Паркер заработал, главным образом, не из-за отсутствия принципов как таковых, а благодаря тенденции подвергать сомнению даже самоочевидные с этической точки зрения вещи. Возложение цветов на местах терактов (в переходе метро на Пушкинской площади в Москве или у печально знаменитой школы в Беслане); благотворительные концерты в полуразрушенном Цхинвали осенью 2008 года; право бесланских матерей добиваться наказания для тех, кто прямо или косвенно был виноват в гибели их детей; отказ в
69
«В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что-то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками». (Толстой Л.Н. «Война и мир», в 4 томах. Том 2. — М.: Эксмо, 2010.)
70
Остраннение — термин, введенный В.Б. Шкловским первоначально для обозначения принципа изображения вещей у Л.Н. Толстого. Шкловский так определяет «прием остраннения»: «не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание “видения” его, а не “узнавания”». При остраннении вещь не называется своим именем, а описывается как в первый раз виденная. . — Прим. ред.
«Я — тупой. Я понимаю в жизни не так уж и много, но то, что я в ней понимаю, я понял сам. Без исторических примеров, без мнений экспертов и без советов со стороны. У меня нет кумиров и авторитетов. Я не обращаю внимания на моду. И даже взаимоотношения с богом у меня свои собственные — без посредства какой бы то ни было церкви.
Я — идиот. Я познаю мир, не слушая, что говорят об этом мире другие. Я учусь только на своих ошибках и трачу годы на понимание того, что остальные люди просто прочитывают в книгах.
Я — моральный урод. Для меня не существует общепринятой человеческой морали. У меня своя собственная мораль, созданная на основе самостоятельных наблюдений над природой и взаимоотношениями людей. Бывает, я делаю людям больно. Но я за эту боль отвечу. А еще я ужасный циник, и это доводит до слез даже мою жену.
Я — антигерой. У меня нет принципов. Я не ищу справедливости и мало интересуюсь тем, кто виноват и что делать. Я сам решаю, что и когда мне делать.
И если это кому-то не нравится — просто не делайте так.
Я даже не буду заканчивать этот текст, потому что он мне уже надоел.
Он тупой и пафосный. Совершенно идиотский. Глупо в моем возрасте писать подобные тексты».
Впрочем, разница между Паркером и Наташей Ростовой заключается в том, что если для Наташи подобное остраннение — скорее, тактический ход, позволяющий просто переждать скучное зрелище, то для Паркера — стратегический, направленный на достижение определенной цели. К примеру, пост «Убей натовца», за который администрация Livejournal.com впервые заморозила его ЖЖ, можно было считать типичным «идиотским» остраннением темы НАТО. Но сам Кононенко в одном из интервью признавался, что у этого поста была и «настоящая», не провокационная цель. Он добивался удаления своего журнала, потому что «надо было его убрать на какое-то время». Как пишут анонимные авторы антиэнциклопедии «Луркоморье», «в 2007–2008 годах Паркер под началом Барщевского работал членом Высшего совета карликовой говнопартии “Гражданская сила”. На время избирательной кампании он завел себе новый ЖЖурнал maxim-kononenko, а старый подставил под суспенд, видимо, поленившись выпиливать оттуда сотни компромата».
Между либералами и консерваторами
В 2005 году Максим Кононенко, «цепной пес кровавого режима» и один из многообещающих авторов издательства «КоЛибри», в разговоре
В 2008 году Максим Кононенко, телеведущий, автор антилиберального романа-пародии «День отличника» и то ли вдохновитель, то ли член сценарной группы комикса о суперчеловеке Борисе Грызлове, в разговоре со мной продолжил развивать философию либерализма.
— Либеральные люди очень интересные, — сказал он. — Они очень полюбили этот проект [ «Владимира Владимировичатм». — Ю.И.] изначально и везде на него ссылались. А потом, когда он стал популярным, меня стали звать на всякие передачи и брать у меня интервью, и я в этих интервью стал говорить, что меня-то как раз президент в принципе устраивает. И я пишу не сатиру, а просто смешные истории. И они как-то сразу охладели и потеряли ко мне интерес. А был момент, когда они меня звали в свои закрытые клубы, где собирались люди и думали, как им обустроить Россию. Реально ведь есть такие клубы, — удивляется Кононенко — кажется, что притворно. Но, может быть, это просто особенность освещения в «Икре». — Мероприятия какие-то они там проводят, пишут какие-то программы — такие толстые документы. Не знаю, для кого они все это делают.
— А чем вас устраивал президент Путин тогда?
— Может, это совпало с тем, что у меня в жизни все как-то стало хорошо, — легко отвечает Кононенко. — При Ельцине мне реально не платили денег, я не знал, что будет завтра, что будет послезавтра. А при Путине я стал знать, что будет через год, через два, и мог планировать. Меня устраивала эта ситуация. Иначе говоря, я понимаю, что есть, наверное, какие-то проблемы с телевидением, со свободой слова, с правами человека, с судами, — но у меня таких проблем нет. У меня нет проблем со свободой информации, потому что я всю информацию свободно получаю в ЖЖ, какую угодно. Я не смотрю телевизор, поэтому меня не обламывает программа «Время». Поэтому у меня нет такой проблемы. У огромного количества людей она есть, но у огромного количества людей ее нет. Я отношусь к тем, у которых ее нет. Поэтому эти как бы объективно негативные последствия и свойства путинского режима мне не мешают, они где-то там, сбоку. У меня ведь душа за народ и за страну не болит: я давно пребываю в глубоком убеждении, что если с Россией за тысячу лет столько всякого делали, а ей все по барабану, то и этот маленький эпизод абсолютно ничего с ней не сделает. Поэтому я очень просто отношусь к ситуации: мне нравится здесь. Мне нравится все, что здесь происходит. Ну, есть какие-то вещи, которые мне не нравятся, но они не такие уж прямо, чтобы меня выворачивало.
— А что будет через год?
— Со мной?
— С вами, не со страной же.
— Я знаю, что будет со мной через год.
— И что же?
— Я через год надеюсь получить часовую программу на радио.
— А что это будет за радио, что за программа?
— Ну, какое там будет радио, я не знаю. Я на ВГТРК работаю, сейчас у меня ежедневные комментарии на «Вести FM». Видимо, буду на «Вести FM» или на «Маяке». Лучше, конечно, на «Маяке».
— Потому что там аудитория пошире?
— Да, пошире и потолще.
Этот разговор состоялся осенью 2008 года. Осенью 2009 года часовой передачи на радио у Кононенко не было. Зато в сентябре в эфире НТВ появилась его еженедельная программа «Коллекция глупостей». То есть при Путине Паркер не стал знать, что будет с ним через год, а всего лишь научился планировать и загадывать. Может, просто повзрослел.
Впрочем, выяснилось это даже не сейчас, а шесть лет назад, во время и сразу после трагедии в Беслане. 1 сентября 2004 года на сайте Vladimir.vladimirovich.ru появился своего рода дисклеймер, который гласил: «КАЖДЫЙ теракт БУДЕТ освещаться в проекте Владимир Владимирович Ру. Даже если в этом теракте погибнут мои друзья или родные. Потому что жизнь замолчать нельзя. Идите на хуй с нравственностью и моралью. У меня морали нет. У меня одна голая правда».
Это была позиция, за которую Паркер сражался и продолжает сражаться до сих пор — правда, с меньшим пылом и большей самоиронией. Позиция заключалась в том, чтобы всеми правдами и неправдами остаться человеком без всякой позиции, этакой «продажной сволочью». Потому что, по его мнению, только такая позиция дает своему адепту наибольшую степень свободы.
Однако уже 7 сентября, в день всероссийского траура по жертвам бесланской трагедии, выяснилось, что и у этой свободы есть свои нюансы и самоограничения. Не этические — другие.