Рунная магия
Шрифт:
Нат Парсон закричал. Обернувшись посмотреть, Скади заметила, что нечто в нем изменилось. Исчезла серебристая нить, что подкрашивала его цвета, превращая банальную коричневую подпись в мантию силы. Пастор вновь стал простым, обычным человеком, невыдающимся и неприметным.
Охотница зарычала.
— Ты обманул меня, — бросила она, превращаясь в зверя, и кинулась, ворча, по песчаной поземке в погоню за Генералом.
Нат хотел было последовать за ней, но она скоро оставила его далеко позади, мчась по бесконечной равнине и завывая от
— Ты не можешь меня здесь оставить! — крикнул пастор.
В этот самый миг ваны, привлеченные воем белой волчицы, вышли из теней за его спиной и мрачно уставились на него из устья тоннеля.
В звериных шкурах они выследили Охотницу. Фрей, Браги и Хеймдалль возглавляли погоню. Когда коридор расширился, морской орел Ньёрд присоединился к ним, стелясь по земле. Сейчас все четверо вернулись в свои собственные обличья, внимательно наблюдая с удобной позиции, как белая волчица преследует свою далекую добычу.
На некотором расстоянии за ними шли Фрейя и Идун, удивленно глядя на небо Хель и маленькую трагедию на равнине в милях внизу.
— Я же говорил, что Скади на нашей стороне, — сказал Ньёрд. — Она проследила за ним досюда, она привела нас прямо к нему…
— Неужели? — Хеймдалль глянул на пастора, стоящего не более чем в дюжине футов. — Тогда, может, кто-нибудь объяснит, что он здесь делает? И что насчет Шепчущего? Если бы он был рядом, я бы его уже видел.
— Это же очевидно, — продолжал Ньёрд. — Он у Локи.
— Ерунда! — отрезал Хеймдалль. — Если Один и Локи сговорились…
— Так значит, поссорились. Локи сбежал. Он всегда так делает. Какая разница?
— Я должен быть уверен.
Хеймдалль повернулся к пастору, который попятился. У его ног Адам Скаттергуд опустил голову.
— Итак, приятель, — произнес Хеймдалль. — Где Шепчущий?
— Пожалуйста, не убивайте меня, — взмолился Нат. — Я ничего не знаю ни о каком Шепчущем. Я простой деревенский священник, я даже больше не владею Словом…
И тут пастор замолчал и уставился ему за спину, Книга Слов выпала из его руки. Его точно кондрашка хватила. Лицо побледнело, глаза вытаращились, рот приоткрылся, но ничего не произнес.
У отверстия тоннеля стояла его жена. Волосы ее расплелись, глаза горели, простое лицо было очень спокойным.
— Этель, — выговорил Нат. — Но я видел, как ты умерла.
Этель улыбнулась при виде лица мужа. Она ожидала что-то почувствовать при встрече с ним. Облегчение, может быть, или злость, страх, обиду. Вместо этого она чувствовала… но что именно?
— Разве это не Земля мертвых, Нат? — лукаво улыбнулась Этель.
Пастор заметил за ее спиной… ну конечно, Дориана Скаттергуда, и не исключено что… свинью?
— Я спросил тебя, приятель, — встрял Хеймдалль. — Где Шепчущий?
Но
— Шепчущий у ворот, — изрекла она. — Я говорю, ибо должна, и не смею молчать.
Хеймдалль пристально посмотрел на Этель.
— Что ты сказала?
— Настало то, что было предсказано, — тихо продолжала жена пастора. — Война Девяти миров, когда Иггдрасиль содрогнется до самых корней и Черная крепость откроется по единому Слову. Мертвые вновь пробудятся к жизни, и живым негде будет укрыться, когда Порядок и Хаос наконец-то станут одним, и Безымянный получит имя, и бесформенное обретет форму, и предатель докажет верность, и слепец поведет вас против десяти тысяч.
К этому времени все глаза обратились на Этельберту. Дориан размышлял о том, какая она красивая, какая сияющая и какая спокойная.
— Прошу прощения, — произнес Хеймдалль. — Вы?..
— Мы встречались, — ответила она.
Хеймдалль посмотрел на нее внимательнее. Мгновение он, хмурясь, изучал ее цвета, намного более яркие, чем у людей.
Затем он укоризненно повернулся к Идун.
— Что ты с ней сделала? — спросил он.
— Она умирала, — оправдывалась Идун. — Я вернула ее.
Повисла весьма зловещая тишина.
— Дай-ка я уточню, — сказал Хеймдалль. — Ты вернула ее.
Идун радостно кивнула.
— Ты дала… человеку… пищу богов.
Идун улыбнулась.
— И ты думала, что это очень умно?
— А в чем дело? — удивилась Целительница.
— В чем дело? — повторил Хеймдалль. — Послушай, Идун. Она вернулась из мертвых. Ты наделила ее даром пророчества. — Он пинком подбросил подвернувшийся камешек. — Боги! Только этого нам и не хватало. Очередного чертова оракула.
— Слишком поздно, — запротестовал Сахарок-и-кулёк, когда они, спотыкаясь, побрели по безликой равнине. — Камень Капитана почернел, вы же знаете, а это может значить только одно…
— Ты останешься со мной, — перебил Генерал. — Для начала мне нужны твои глаза.
— Мои глаза?
— Просто возьми меня за руку и иди.
В темноте Подземного мира Один почти приветствовал слепоту. Но здесь, под поддельным серым небом Мира мертвых, он знал, что его преимущество — таким, каким оно было, — подошло к концу. На бледном лике пустыни они с Сахарком казались двумя тараканами на пирожном — легкими целями для врага. Слепой, Один по-прежнему чувствовал, что ваны недалеко; и их общая сила была такова, что, даже если бы глаза еще служили ему, у него было бы мало шансов выстоять против всех семерых одновременно.