Рунная птица Джейр

Астахов Андрей Львович

– Ни за что! – прошептала девочка и, наклонившись к уху Ярре, запела:

Как во дальнем граде,

Как в стране далекой,

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Как по всем сторонам

Разнеслася новость:

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Разнеслася новость,

Людям добрым в радость:

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Добры люди пели,

Наполняли чары:

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Наполняли чары,

Пели эту песню!

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Пели эту песню

Тем, кого любили –

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Тех, кого любили

Целовали в губы.

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Целовали в губы,

Как тебя целую,

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Как во дальнем граде,

Как в стране далекой,

Ладо мой, ладо,

Спаситель народился!

Дрожащий, срывающийся поначалу голосок Янки понемногу окреп: она, сама того не замечая, пела уже не только Ярре, а всему этому миру, озаренному пурпуром зловещей кометы и скованному

гиблым холодом. И когда песня была закончена, тишина воцарилась необыкновенная. Стихли всхлипывания ветра, успокоилась поземка, и звезды в ночном небе, расчистившимся от облаков, будто стали ярче.

– Хорошо… поешь, - Ярре закашлялся, улыбнулся Янке глазами. – Рана… болеть начала.

– Встать сможешь?

– Не знаю, - Ярре ойкнул, обнял Янку за шею.

– Какой же ты тяжелый! – вырвалось у Янки. – Не подниму!

– Ты… просто помоги мне. Ой!

Ноги у Ярре дрожали, но он смог устоять. Лицо Янки осияла радость.

– Видишь, а ты помирать собрался! – сказала она. – Нет уж. Ты мне живой нужен.

– Не могу… идти.

– А ты просто ноги переставляй, а я тебя держать буду… Ага, вот так! Конь туточки, недалеко, нам бы только до него добраться!

– Янка… я…

– Потом, любимый, потом. Держись за меня и иди.

Ярре закачался, но удержал равновесие. Медленно и неровно, точно обнявшиеся пьяницы, нагрузившиеся вином, они заковыляли по каменной галерее. Труднее всего было спуститься по ступеням вниз, но Ярре смог. Ойкал, держался за раненый бок, но переставлял ноги. Внизу они передохнули несколько минут, и Ярре сам предложил идти дальше.

– Янка, - прошептал он, когда они шли через заснеженную равнину, - замуж за меня… выйдешь?

– Выйду. Ты иди, иди.

Ярре вздохнул и посмотрел на небо. Ему очень хотелось увидеть среди звезд лик кого-нибудь из древних богов Йора – Хадрив, Митары, Теора или Минайи. Увидеть и поблагодарить за свое счастье. За то, что у него есть Янка. Но боги куда-то отлучились по своим божественным делам, и Ярре решил, что поблагодарит их потом. Если, конечно, останется жить.

И эта надежда на новую счастливую жизнь уже не казалась Ярре Кристерсону несбыточной.

Эпилог

Из огромной кучи поленьев осталось всего одно. Браск поставил его на колоду, занес колун и расколол полено. Теперь дров должно хватить надолго. Погода в последние дни установилась такая теплая, что печи в Оплоте можно не топить.

Хвала богам Эрая, весна наконец-то пришла в эти земли. Бурная, солнечная, ветреная и животворящая. Браск и представить себе не мог еще недавно, что в этих северных краях может быть такое яркое, ослепительно-синее небо…

– Браск, обед готов! – Эрин стояла в дверях дома и махала ему рукой.

– Я сейчас, - молодой сид бросил колун на кучу нарубленных дров, подошел к дереву, снял с ветки полотенце и вытер лицо и облитый потом торс. Надо бы затопить баню и помыться – после обеда, конечно. И одежда совсем испачкалась. Опять работа для Эрин.

– Браск!

– Да иду уже, - бросил эльф, а потом понял, что дело не в обеде. Повернулся, и увидел, что Эрин, закрыв глаза от солнца ладонью, смотрит в сторону ворот.

В воротах стояли два всадника – юноша и девушка, одетые как путешественники. У Эрина дрогнуло сердце: в первое мгновение ему показалось, что это кто-то из тех, кого они с Эрин так ждали последние две недели. Но мигом позже юноша понял, что эти люди ему незнакомы.