Рунное наследие. Вдыхающая жизнь
Шрифт:
– А меня впустят? Ну, я же как бы… из простого люда, ещё и грязный, – Квэн видел, что мальчишка хочет пойти, но боится. И поэтому решил немного его подбодрить, приукрасив правду:
– Поверь, к нам часто ходят разные люди. И мы не такие, как ты себе нас нарисовал. Ты ж сам сказал, что я не такой, как ты думал. И вообще, ты со мной! Я же, как-никак, часть Рунного клана, – в последнем высказывании Квэн покривил душой, так как не ощущал себя полноценным членом своего клана. И причиной было всё то же неумение «вдыхать жизнь».
– А как же лекарь? Ты ведь сам говорил, что лучше сразу к нему.
– Моя
– А… у меня таких денег нет, – испугался Боня, представляя, что если его сейчас вылечат, то потом ему придётся всю жизнь рабом прислуживать Рунному клану. – Тридцать медяков – это очень много для нашей семьи.
– Не переживай, – улыбнулся Квэн, – они не нужны. Бабушка задаром тебя вылечит.
– Думаешь, она станет помогать… просто так? – с сомнением спросил Боня. – Но я не слыхивал, чтобы кого-то лечили, а потом с него ничего не взяли.
– Конечно, станет, – Квэн приложил все силы, чтобы его голос звучал уверенно, и продолжил придумывать на ходу: – А не слышал ты, потому что просто так Рунный клан помогает только друзьям. И те никому не разбалтывают об этом.
– А разве я – твой друг?
Квэн замешкался. Он понимал, что мальчишка, который совсем недавно и знать тебя не знал, мало того – презирал тебя, не может быть другом. Но ведь с другой стороны – у Квэна не было друзей, и он не знал, что значит «друг». К тому же, Боня был первым за все шестнадцать с половиной лет посторонним человеком, который нормально общался с ним, с Квэном. И уже за это мальчишка заслужил того, чтобы называться другом. Пусть всего и на один день.
– Сейчас – да. Пойдём, – ответ звучал твёрдо и в этот раз по-настоящему уверенно.
И они продолжили свой путь, свернув в сторону дома Рунного клана.
Глава 6. Злая правда
– Нет, Квэн. – Ответ, которого не ожидал внук от Старшей, прозвучал, когда они отошли к окну, чтобы никто не подслушал разговор, а Боню оставили сидеть на кресле. – Ты ведь знаешь, что мы ограничены во времени с нашим даром, и всё равно хочешь помочь незнакомцу?
Перед началом беседы Квэн успел лишь вкратце рассказать о случившемся, опустив ту часть, где этот мальчишка кидал в него грязью. А в конце добавил, что хотел бы помочь ему. И если возможно – не требуя с него ни медяка.
– Его зовут Боня. И мы уже знакомы, – чуть улыбнулся внук.
– Это не серьёзно, Квэн. Да, мне тоже жалко мальчика. Но мы не можем помогать каждому встречному, тем более, когда с ним случился такой пустяк. Ещё и задаром. Знаешь, стоит одному оказать такую услугу за «спасибо», как слух об этом распространится быстрее, чем звук от твоего чиха. Следом последуют возмущения, почему это мы одним помогаем и не берём с них плату, а других – чуть ли не обкрадываем. Так что надо было его отвести сразу к лекарю.
– Мы думали об этом, но я настоял на своём. И его нога – не пустяк, – в голосе Квэна слышалось напряжение.
– Не пустяк… – задумчиво протянула Старшая и решила объяснить, почему так сказала: – Извини, я неправильно выразилась. Но ты пойми, сейчас только утро – даже полдень ещё не наступил. А это значит, что к нам могут прийти немало людей, чтобы воспользоваться нашим даром. И представь себе: мы помогли
– А если бы таким человеком, которому срочно нужна помощь, оказался Боня? Если бы он был при смерти? Что бы ты тогда сказала? Что он всё равно не жилец, потому что такие люди, как он – долго всё равно не живут?
– Какие «такие», Квэн?
– Такие, которые не могут позволить себе заплатить за Руну Лечения. Бедные люди.
– Квэн, если бы он действительно нуждался в Руне Лечения, и от этого зависела его жизнь, я бы даже не стала заводить с тобой эту беседу. Я бы тут же «вдохнула жизнь». И поверь, не взяла бы ни медяка.
– А как же слухи, о которых ты говорила? Как же возмущение народа?
– В этом случае их бы не было. Люди прекрасно понимают: спасение жизни – это… спасение жизни. За это не требуют деньги. А лечение ноги, которая и так сама заживёт в лучшем случае через два дня, а в худшем – через пару месяцев, это уже прихоть. – После некоторой паузы Старшая добавила: – Эх, Квэн. Ты хороший человек, добрый. Но нельзя быть таким.
– Хорошим и добрым? – не понял он.
– Помогать всем подряд. Нет, помогать можешь. Но ты должен знать меру. Ты ведь осмотрел его и, выяснив, что и где болит, помог ему дойти в деревню. Это уже немало. Путь от Радужных ручьёв долог, а с человеком, который может наступать лишь на одну ногу тире и того длиннее.
– И всё же я хотел бы ему помочь до конца. Кроме того, я пообещал ему.
– А вот это ты зря. Да, нельзя было тебя так воспитывать, – задумчиво произнесла Старшая. – Надо было отправить тебя на месяц-другой в Вольный клан. Там бы ты получил все уроки жизни за короткое время, пусть это и было бы болезненно для тебя. В принципе, ещё не поздно. Но… у тебя такая тяга к рунам, что даже Вдыхающая жизнь может позавидовать… Что же с тобой делать… Не знаю…
Квэн впервые посмотрел на свою бабушку совершенно с иной стороны. Он не думал, что она может быть такой… жестокой по отношению к нему. Она всегда одаривала его добротой, теплом и лаской. А ещё он не думал, что Старшая может отказать в помощи ребёнку, пусть и не принадлежащему Рунному клану. И вместе с тем, где-то глубоко в сознании понимал, что она права. Впрочем, как всегда.
А всё же ему было интересно – если бы он, Квэн, оказался в положении Бони, бабушка продолжала бы так размышлять? Или всё же нарисовала руну? А ещё он вспомнил о ежедневной процедуре, ставшей уже чуть ли не традицией, когда ему с самого утра накладывали Руну Зрения. Ведь может случиться и такое: на нём нарисовали руну, а вечером из-за него кто-то умер, потому что Вдыхающая жизнь потратила весь свой дар, который восполнится только к следующему утру после сна. Ему стало страшно думать об этом, и он вернулся мыслями к мальчишке: