Руны на теле
Шрифт:
Пока несли первое, осторожно огляделся в зале. Один полноватый штатский господин показался смутно знакомым. Я точно общался с ним ранее. Однако, сидел он ко мне спиной, и уверенно назвать его я не мог.
Принесли на первое польский суп-солянку, и всё пока отошло на задний план. Капитан невозмутимо работал ложкой, регулярно откусывая от калача ресторанной выпечки. По его виду я понял, что он планирует первое съесть спокойно.
Но вот принесли на второе гуляш. Капитан ощутимо напрягся, и я в тот же миг почувствовал на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь
Если забыли, журналист «Московского Еженедельника», я ему ещё давал первое интервью. Сразу вспомнились его лукавые глазки, бородка клинышком, лысина спереди, семьсот тысяч за газету…
Хотя это сейчас неглавное. А Василий Петрович воскликнув:
– Ба! Боярин Большов! – встал со стула и обратился к незнакомому мне худощавому господину в штатском. – Пойдём, с боярином познакомлю.
Тот поднялся, прихватив фотоаппарат с большим объективом. Хорошо ещё, что не рояль. Они подошли к нашему столику, поздоровались. Беляевский представил товарища, репортёра Бориса Дьякова. Я предложил им располагаться. Они уселись, и Василий Петрович, указав на меня пальцем, сказал другу:
– Ты представляешь! Вся Европа уже неделю празднует гибель этого парня, а он в ресторане лопает гуляш!
– Погоди, – сказал Борис. – Он тот самый Артём Большов?!
Ну, опять «неожиданная встреча». Борис меня фотографировал, только Логинов запретил его снимать, а Василий Петрович профессионально беседовал со мной о жизни.
Логинов попросил официантку принести вина и закусок. Беляевского очень заинтересовала история осады. Даже капитан подключился к разговору, вынул блокнот и что-то записывал.
Василий Петрович советовал написать про это книжку хотя бы в память Лёши Дымова, даже брался помочь с оформлением. Я в свою очередь говорил, что книжка – это хорошо, только мне пока некогда, и писать я не умею.
Вот если Вася возьмётся, буду по возможности консультировать. И в том городе воевали не только Дымов и я, нужно опросить многих. Но об этом лучше говорить после нашей победы – военные на войне часто гибнут…
Мы просидели более часа. Василий Петрович сказал, что репортаж о нашей случайной встрече появится в «Московском еженедельнике» в следующем номере, а вот история генерал-майора Иванова и самые общие мои воспоминания о недавних боях – это уже отдельные темы длинных статей.
Логинов заверил журналиста, что я непременно ещё выкрою время для газетчиков, искать же меня скоро будет совсем просто – вскоре мне предстоит две недели обмениваться боевым опытом в Центре, созданном на базе Московского Кадетского Корпуса.
Василий Петрович и Борис на этом откланялись. Логинов позвал официантку. Мы расплатились, и он сказал, попивая чай:
– Дела я в городке закончил, пора ехать к самолёту и лететь дальше. А тебе первым делом следует посетить клан, а то ж потом может не хватить времени. Нужно на вокзале коменданту предъявить боярские корочки. Он посадит в поезд, что идёт через городок, где расположен штаб армии
– Я тут подумал, что рысям тоже надо отдохнуть, – сказал я серьёзно. – Можешь написать на клан отпускные документы?
– На клан не могу, – честно признался капитан. – Нет у нас официально кланов. Нужно выписывать лично на каждого, и я им, вообще-то, не командир.
– Я командир, – проворчал я.
– Боярин, – поправил Виталик и серьёзно спросил. – Зачем тебе рыси?
– Да хочу весь клан посадить на свои танки, – сказал я. – Чтоб были всегда под рукой. В центре подготовят по наклонностям наводчиков или водителей…
– А разве заряжающие не подойдут? – спросил Логинов.
– Рыси должны видеть врага, чтобы звереть, – пояснил я.
– Я в Совете занимаюсь темой совместного применения тотемных и магов, могу твоих рысей направить в учебку для подготовки, – задумчиво проговорил капитан. – Только какой мне с этого толк? Отдашь половину мужиков?
– Никого не отдам, – сказал я серьёзно. – Они моя дружина. У тебя есть уникальный шанс, чтобы я так их из армии не увёл, – я, холодно улыбаясь, проговорил. – Пиши, или я тебя прям тут пристрелю.
Он очень удивлённо на меня посмотрел.
– Сам же назвал меня отморозком, – проурчал я с застывшей улыбкой. – Пиши, Виталик, не зли зверя.
Виталик побледнел, порывисто взял планшет и вынул чистый лист. Написал, чтоб я видел:
«Генерал-майору Салтыкову от
Представителя Совета обороны капитана Логинова
Передай боярину Артёму Большову его клан рысей под мою личную ответственность.
Приказ оспаривается в Совете обороны в обычном порядке.
С Артёмом лучше не спорить».
– Так пойдёт? – холодно спросил капитан.
Я кивнул, и он резко поднялся. Не прощаясь, ровным шагом пошёл на выход. Я аккуратно сложил приказ и положил во внутренний карман. Спокойно доел пирожное, допил чай и неспешно поднялся в номер.
Виталик не запер дверь, ключ торчал в замке с внутренней стороны. И шинели его нет. Ну, он же сказал, что ему пора бежать, а если это демонстрация, боярину наплевать.
Я аккуратно прицепил на новую шапку кокарду вооружённых сил Гардарики и забрал из ящика стола лимонку. Оделся, вышел из номера, заперев замок, а ключ вернул на ресепшене, расспросив улыбчивую девушку, как пройти к вокзалу.
С удовольствием прогулялся через город. В небе редкие облака, светит осеннее солнце. Люди по военному времени серьёзны и деловиты, но никто не перемещается ползком или перебежками. Странное состояние, постоянно ждёшь взрывов и знаешь, что их не будет.
На вокзале мне повезло, как раз для приёма пищи остановился маршевый полк, уже заканчивали. Он следовал практически до места в армию Салтыкова. Комендант, выздоравливающий после ранения пехотный капитан, лично представил меня командиру части, тоже капитану, и меня посадили в плацкартный штабной вагон.