Русь (Часть 2)
Шрифт:
Но, когда приятели вошли в дом, оказалось, что жена не ждала с самоваром. Очевидно, гос-ти, привозимые Федюковым, были здесь не редкость, и их встречали без распростертых объятий.
В большой, неуютной столовой с голыми стенами из сосновых бревен стоял посредине стол с разложенными выкройками, мотком ниток и брошенными ножницами. Вокруг расположились стулья с точеными дубовыми спинками. У двух из них были сломаны ножки, и они, выбыв из строя, стояли около печки, склонившись друг к другу для взаимной поддержки.
На полу был сор, окурки, сметенные с подоконников,
Хозяин куда-то ушел, и Митенька Воейков остался ждать, осматриваясь в этой пустой комнате. Он слышал, как Федюков что-то преувеличенно оживленно рассказывал в соседней комнате. И, судя по его оживлению и упорному молчанию другой стороны, было видно, что ему мало верили. Тем более что Митенька слышал, как Федюков упомянул имя подрядчика, у кото-рого он будто бы был, и страшно устал от дурацких разговоров о деньгах. Потом было слышно, как Федюков отдохновенно сел на диван и начал уже беззаботно болтать. Это продолжалось довольно долго.
"Да что же он, забыл, что ли, про меня, - подумал Митенька.
– И зачем поехал к нему, неизвестно. Поехал бы к Ирине, сидел бы около нее сейчас. Каждый раз оказываются у меня на пути внешние препятствия". Потом он слышал, как Федюков с кем-то говорил в кухне и смеялся так благодушно и не спеша, как будто у него никакого гостя и не было. Потом он появился в дверях, и одно мгновение у него был такой взгляд, как будто он удивлялся, кого это еще нелег-кая к нему принесла. Но, сейчас же плюнув, крикнул, повернувшись в дверь:
– Да, самовар поставьте!.. черт, забыл совсем. Поскорее поворачивайтесь, - прибавил он таким тоном, каким говорят, когда знают, что десяток слуг бросятся исполнять приказание.
– Сейчас самоварчик подадут, вот тут уж мы с вами поговорим.
Но вид у него был несколько сконфуженный и как бы связанный.
– Хорошо бы на вышке поговорить, там никто бы не помешал, но что за негодный народ: лукошек туда каких-то натащили с курами.
Дорожного разговора он не возобновлял, все куда-то вскакивал, а когда садился около гостя в кресло, вытянув ноги, то начинал рассматривать свои ногти с таким видом, как будто гость ему уже нестерпимо надоел своим торчанием и он не может даже придумать, чем его занимать и о чем говорить.
– Нет, на вышке было бы лучше, - сказал Федюков через некоторое время.
Но когда Митенька говорил, что он поедет, Федюков махал на него руками, чтобы он и не думал уезжать без чаю.
Тогда Митенька садился опять, тем более что ему, как на грех, хотелось пить.
– Черт ее знает, надоел этот беспорядок, - сказал Федюков, оглянувшись по комнате и с озлоблением поддав ногой куклу.
– Только и успокаивает мысль, что все это временно. И потом жить с человеком низшей ступени, которого не любишь... ужасно тяжело. Да! Анна Федоровна нездорова и не может сейчас выйти. Просит извинить. Жить с человеком, который тебя не понимает, ужасно. А тут еще эта история с нянькой. Вообще все скверно на этой сквернейшей из планет, - сказал он, попробовав
Дмитрий Ильич, видя, что самовара нет, разговора тоже никакого нет, решил попробовать уехать. И когда он встал, готовый побороть все уговоры хозяина остаться, Федюков тоже встал, рассеянно пожал гостю руку и с унылым видом, поглаживая ладонью голову, пошел проводить его до передней. Как будто они уже наговорились, никакого чаю не ждали или уже напились.
– Ну, что, дело с продажей имения идет?
– спросил уныло Федюков, помогая гостю одеться.
– Да, Валентин ищет сейчас покупателя, хлопочет, чтобы поскорее уехать. А на днях поедем к Владимиру, он наверное купит.
– Ох, мать моя!
– вскрикнул Федюков, ударив себя ладонью по лбу.
– Жена сказала, что он перед нашим приездом заезжал сюда, искал вас. Она немножко недовольна им, он заговорил-ся с ней и выпил весь портвейн и мадеру, купленные к именинам.
– Значит, нашел покупателя, - сказал тревожно Митенька, не слушая замечания о порт-вейне.
– Ну, в таком случае я лечу.
– Ох, счастливец...
– сказал грустно Федюков, провожая гостя. И прибавил: - Через неделю третье заседание Общества, приезжайте.
Дмитрий Ильич сел в экипаж и, заставив себя улыбнуться, оглянулся с прощальным приве-том на хозяина.
Когда он уже выехал на большую дорогу из усадьбы, проехав аллею из хворостинок, он вдруг услышал позади себя крик.
Дмитрий Ильич оглянулся.
На вышке дома, высунувшись до половины в окно, стоял Федюков, махал рукой и кричал:
– Самовар готов! Куда же вы поехали? Чай пить! Чай пить!
XIX
Третье очередное собрание Общества было назначено 16-го числа. И когда на нем появился Валентин, он бы встречен с шумной, почти восторженной радостью, как человек, которого только счастливый случай задержал еще на несколько дней среди друзей, уже оплакавших его отсутствие.
– Ну, что же, вы вернулись?
– спросил предводитель, подходя к Валентину, и, ласково улыбаясь своей стариковской улыбкой, потрепал его по плечу.
– Да, на несколько дней пришлось отложить поездку по чисто деловым соображениям, - сказал Валентин, сейчас же вставая и принимая тот неуловимо корректный и внимательный вид, который был ему свойственен.
– Так, так... Делового участия принимать в заседании, конечно, не будете уже, так только - послушать и посмотреть?
– Да, князь, только послушать и посмотреть, больше ничего не успею.
– Что же, едете ради новизны впечатлений или с научной целью, исследовать край?
– С научной целью, - сказал Валентин, все так же почтительно корректно, в то время как князь, перебирая пальцами правой руки свою длинную седую бороду, с улыбкой, от которой морщилась кожа у глаз, ласково, снисходительно смотрел на Валентина, как смотрит старик, занимающий высокое положение, на молодого человека своего круга, который проходит сейчас все то, через что когда-то и он проходил в молодости, и все это ему уже наперед известно.