Русь против варягов. «Бич Божий»
Шрифт:
Однако у Прозорова совершенно иной взгляд, на, казалось бы, простые вещи. Цитируем: «Если пробраться сквозь залежи кромешной лжи, нагороженные вокруг истории волхвов христианским летописцем и его информатором, то станет очевиден прежде всего суеверный страх Вышатича перед волхвами».
Мы вслед за Прозоровым пробрались сквозь залежи кромешной лжи, а пробравшись, убедились в том, что ложь эту нагородил не кто иной, как сам Лев Рудольфович Прозоров. И сам же в ней заблудился.
Убедитесь сами. Где она, трусость воеводы? Двенадцать гридней – это не «несколько десятков профессиональных бойцов», как нам пытается втолковать Лев Рудольфович. До этого у него были явные проблемы
Даже мятежники удивились мужеству воеводы и стали предостерегать его от необдуманных действий. Но Ян, как мы убедились, был не робкого десятка и лично возглавил атаку на толпу из нескольких сотен человек. Где оно, хваленое мужество языческое, о котором нам постоянно глаголит писатель? Его нет. А ведь если бы вместо этой толпы убийц и грабителей здесь были НАСТОЯЩИЕ язычники, из времен Игоря и Святослава, то они бы никогда не бросились врассыпную от Вышатича и десятка его людей.
Что же касается двух волхвов, которые спровоцировали погромы и убийства, то Прозоров сам сформулировал им определение и характеристику дал: «Леденящий кошмар высшей правды, обнажившей непотребство мутировавшей, выродившейся чужой души».
Другую, не менее точную характеристику дал им в шутейной песне Владимир Семенович Высоцкий: «Но тут прибежали седые волхвы, к тому же разят перегаром…»
Измельчали языческие борцы с христианством. Все бы им убивать да грабить, а не за идею бороться. Хотя…
Если мы вспомним, как боролся против новой веры Господин Великий Новгород еще при князе Владимире, то удивляться перестанем. Поднявшись на борьбу против Креста, господа новгородцы незаметно перешли к погромам и грабежам, которые закончились грандиозным запоем. Что и позволило отряду киевского воеводы Путяты незаметно войти в город и повязать всю новгородскую верхушку во главе с тысяцким Угоняем. Брали тепленькими, прямо на дворе тысяцкого. А когда очухавшиеся от пьянства новгородцы кинулись освобождать арестованное руководство, часть граждан, вместо того чтобы с оружием в руках отстаивать религиозные убеждения, снова занялись столь милым их сердцу занятием – грабежом. Когда же воевода Добрыня переправился через Волхов и пришел на помощь Путяте, то фарс под названием «борьба за веру» быстро закончился.
Вот и нечего удивляться тому, что происходило на северо-востоке страны. Недаром на вопрос воеводы, к чему была вся эта кровавая вакханалия и почему они резали женщин, парочка служителей языческого культа спокойно заявила: «Потому что те держали обилие. Да если истребите и побьете сих, и будет обилие». В этом эпизоде волхвы напоминают не веротерпимых язычников, что, собственно, их вера и подразумевает, а безумных инквизиторов: убивайте всех подряд, Бог на небе узнает своих!
Застав преступников на месте преступления, с оружием в руках и оказавших сопротивление, воевода применяет к ним высшую меру наказания. Это в его власти. Казнь всегда штука жуткая, вне зависимости от справедливости наказания.
Лев Рудольфович пытается сделать из волхвов героев, да таких, которых даже перед смертью боялись их «мучители». Это звучит довольно пафосно и несколько картинно, но мы и в этот раз приведем цитату полностью: «Им забивают в рот кляпы-обрубки – очевидно, чтоб помешать им проклясть палачей. Им выдирают,
Есть в рассказе о восстании и гибели волхвов очень сильный эпизод, который не поняли ни исследователи, ни, похоже, сообщивший его летописец. Когда палач, видимо, приказав вырвать на минуту кляп изо рта пленных кудесников, глумливо полюбопытствует – что-де сказали им Боги, …жрец выдохнет окровавленными, разодранными губами:
– Встать нам перед Святославом!
Янь, как сказано, был воеводой Святослава Ярославича. Ученые поняли слова волхва так, что он требовал-де законного княжьего суда. Да какое дело было до князя-христианина, до законов вероотступников жрецу древних Богов?
…Совсем другого Святослава поминал обреченный кудесник. Святослава Храброго, неколебимого поборника родных Богов, ужас христианской Византии, победителя хазарских предков Вышатича. С ним ждал встречи, закончив все свои земные пути…»
У великого историка В.Н. Татищева все вновь звучит по-иному. Проще и понятнее. Вышатич сразу обозначил волхвам их перспективы: «Вам же и здесь муку принять от меня и после смерти там. Они же сказали: Нам Боги говорят, не можешь ничто ж сотворить. Он же сказал им: Лгут вам боги. Они ж сказали: Нам пред Святославом быть, а ты нам не можешь сотворить ничего ж. Ян же повелел бить их и выдергивать волосы из бород им. Когда ж побиты были и бороды повыдерганы клочьями, сказал им Ян: Что вам Боги молвят? Они ж сказали: Стать нам пред Святославом. И повелел им Ян вложить во уста рубль и привязать к упругам (ребрам судна), и пустил пред собою в ладьях, и сам за ними пошел. И стали на устье Шексны, и сказал им Ян: Что вам Боги молвят? Не быть нам живым от тебя. И сказал им Ян: То правду поведали. Они ж сказали: Если нас отпустишь, то много тебе добра будет; если ли нас погубишь, то многую печаль примешь и зло. Ян же сказал: Если вас отпущу, то зло мне будет от Бога; если ли вас погублю, то мзда мне будет от Бога. И сказал Ян к извозчикам: Был ли у вас кто-то из родственников, кто убит был от этих? Они ж сказали: Мне мать, а другому сестра. Он же сказал: Мстите за своих. Они ж, поймав, убили их и повесили их на дуб, и те отмщение приняли от Бога по правде. А Ян пошел домой».
Вот и все. Никакого героизма. Даже кляпом рот им до поры до времени никто не затыкал, была у кудесников возможность принять участие в прениях. Да и бороды им рвали не потому, что в глазах Вышатича это был «символ колдовского могущества и жреческого сана» – не надо уподоблять заурядного волхва старику Хоттабычу. Просто данное действо считалось на Руси жутким позором, недаром Борис Годунов подвергнет аналогичной процедуре Богдана Бельского – неужели только потому, что посчитает бывшего опричника языческим жрецом?
Да и Святослава волхвы поминали не Игоревича, а Всеволодовича, ибо очень уж им хотелось предстать перед его судом, а не понести заслуженную кару на месте своих преступлений от руки скорого на суд и расправу сурового воеводы. Именно это следует из диалога между ними и Яном. Но иллюзии убийц развеялись как дым, и, поняв, что княжеского суда им не дождаться, они в итоге признали: «Не быть нам живым от тебя».
Что и требовалось доказать.
Запугать Вышатича или купить у него жизнь у кудесников не вышло. В ответ на их предложения и угрозы воевода Ян четко формулирует свой ответ: «Если вас отпущу, то зло мне будет от Бога; если ли вас погублю, то мзда мне будет от Бога». Наказание должно быть по делам. Вот и все. Пришла пора держать волхвам ответ за все совершенные убийства и злодеяния.