Русь залесская
Шрифт:
Рядом с Василиской опустилась синица, перепрыгнула с камешка на камешек к реке и, то обмакивая клюв в воду, то запрокидывая головку, напилась.
– Синица, птица быстрая, - просит Василиска, - полети, разыщи Данилку, спой ему, о чём думаю, что в сердце храню…
Встряхнулась синица, взвилась в небо. Василиска помахала ей вслед.
– Сокол мой ясный, Данилка, где же ты летаешь? Вернись, скажи только одно слово! Мне бы услышать его от тебя, узнать, что и тебе ведомо это слово… Свет мой, Данилка!…
А
Облизывая пересохшие губы, Лука сказал:
– Пограбил ростовский князь угличских мужиков, даже избы пожёг.
Данилка поддакнул:
– Словно орда прошла по угличской земле…
Дозорные въехали в лесную падь. Стало прохладно и пасмурно, как перед дождём. Кони пробирались глубоким оврагом. Высоко над головой кричала иволга. Тянуло прелью и сыростью. У куста можжевельника Данилка остановил коня. Из-под поросшего мхом валуна бил родник. Данилка и Лука спешились, утолили жажду и снова в путь.
За падью лес стал редеть, и вскоре дозорным открылись тёмные стены и островерхие башни ростовского кремля, шатровые крыши церквей, рубленые избы и терема.
Полки москвичей и угличей обложили Ростов. Ростовский князь Василий, оставив старшему боярину Аверкию малую дружину, бежал из города. Узнав о том, воевода Александр послал сказать ростовцам: «Вы с князем своим удел великого князя московского разоряли и противу Руси шли, а за то ответ несите».
Намерились было ростовцы с повинной идти, да боярин Аверкий велел дружине на воротах караул поставить и город оборонять. Воеводы Александр и Глеб, посовещавшись, решили воинов понапрасну не терять и взять город измором, но неожиданно план изменился…
Воевода Александр пробудился от криков дозорных. Открыл глаза, потянулся. Терпким конским потом воняли седло в головах и попона - неизменное ложе старого воеводы.
Как был, в портах и рубахе, босиком, он прошлёпал к откинутому пологу, выглянул. Ночь подходила к концу. Далеко вокруг горели костры. Ближе - москвичей, дальше - угличей. Свежий ветер повеял с озера. Воевода неторопливо натянул сапоги, надел кольчугу, шелом, подпоясал меч и только после этого покинул шатёр.
Валкой походкой шёл он вдоль лагеря. У костров спали воины. Взгляд Александра остановился на Данилке.
«Добрый воин, - подумал воевода, - чем не десятник? Надобно князю о том сказать…»
Тут же, под рукой Данилки,
Обходя спящих, Александр не торопясь подошёл к костру, вокруг которого сидело несколько дружинников. Старый воин о чём-то рассказывал вполголоса. Время от времени кто-нибудь из слушавших подкладывал в огонь ветку, и тогда ворох искр поднимался высоко в небо. Лица воинов от пламени казались бронзовыми.
Заметив подошедшего воеводу, рассказчик умолк, Александр сел между дружинниками, глядя на костёр, промолвил:
– Сказывай, Андрей, и я послушаю.
Старый воин снова заговорил:
– В ту пору был я намного молодше, чем самый молодший из вас. Нанялся я с другими воинами купеческий караван сторожить. В Византию плыли те купцы. Долго добирались. Чего только я не зрил на том пути… А более всего я удивлялся тому царскому граду Константинополю.
Выдался он углом в самое море, а за башнями дворец и храм.
Неслышно приблизился дозорный, шепнул Александру:
– Ростовский перебежчик у воеводы Глеба.
Воевода поднялся, поспешил к угличам. В шатре у Глеба Александр увидел перебежчика из Ростова: худого маленького мастерового. Тот, покосившись на вошедшего воеводу, продолжал рассказывать:
– Плыть надо озером, а там со стены спустят лестницу… Караула у ворот нет, дозоры только на стене. А как ворота откроем, вам быть наготове.
Александр подумал: «Правду или кривду говорит? Если кривду, то на что надеется?
– Внимательно присмотрелся к перебежчику.
– Нет, видно, не хитрит». Заглянувшему дозорному сказал, кивнув на перебежчика:
– Уведи его; когда потребуется, кликнем.
Данилка и Лука ждали, когда скроется луна. Вместе с перебежчиком должны они были пробраться в город, открыть ворота, а в это время воевода Александр уже будет стоять наготове.
Иногда Данилка поглядывал на стоявшего вблизи перебежчика. В темноте он не мог разглядеть его лицо.
– Зовут тя как?
– Акинфий.
– Послушай, Акинфий, - раздался голос Луки, - а не жалеешь, что в город ведёшь московских воинов? Другие-то город держат, а ты…
– «Держат, держат»!
– разозлился Акинфий.
– Что Москва - Орда, что ли? Как для боляр да для князей, не знаю, а что касается нас, ремесленного люда, то нам эти распри во как жить мешают. Вот и подумали мы, может, теперь нас Москва совсем под себя возьмёт… А ты - держат!… Князь Василий вона как деранул!…
Луна ныряла в рваных тучах. Небо всё больше и больше затягивало. Акинфий сказал:
– Пора!
Они спустились к озеру, уселись в лодку и тихо, стараясь не плеснуть вёслами, поплыли.